При выходе в свет нового издания особенно значимо мнение коллег и их профессиональная оценка его научной ценности
В последних числах 2024 года в свет вышло новое научное издание под названием «Академик М.И. Ростовцев: открытие скифо-сарматского мира». Это авторская монография директора ВНЦ РАН кандидата исторических наук Алексея Людвиговича ЧИБИРОВА. В своей работе он рассматривает научный вклад выдающегося археолога и антиковеда, основоположника сарматологии, академика Михаила Ивановича Ростовцева (1870–1952) в изучение этно- и культурогенеза древних иранцев Юго-Восточной Европы. Предлагаем читателю рецензию заведующего отделом теории и методики Института археологии РАН, доктора исторических наук, профессора РАН Дмитрия Сергеевича КОРОБОВА, который выделяет основные достижения и новации данного исследования, а также его вклад в понимание скифо-сарматского мира.
Яркая фигура академика Михаила Ивановича Ростовцева, незаслуженно забытая отечественной наукой на протяжении десятилетий, в последние четверть века вернулась в российскую историографию и заняла в ней достойное место. С рубежа 1980-х –1990-х гг. стали выходить в свет его неопубликованные труды, снабженные подробными биографическими очерками и комментариями; позже появилось два обширных тома, посвященных научному наследию М.И. Ростовцева (Скифский роман / Под ред. Г.М. Бонгард-Левина. М.: РОССПЭН, 1997. 624 с.; Парфянский выстрел / Под ред. Г.М. Бонгард-Левина и Ю.Н. Литвиненко. М.: РОССПЭН, 2003. 760 с.). Фигура академика вошла в пантеон выдающихся деятелей отечественной и зарубежной археологии (Клейн Л.С. История археологической мысли. Т. 1. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2011. С. 667–678; Клейн Л.С. История русской археологии. СПб.: Евразия, 2014. С. 614–642).
Рецензируемая монография занимает достойное место в этом перечне трудов, рассматривающих многогранное научное наследие Михаила Ивановича Ростовцева. Ее автор, Алексей Людвигович Чибиров, избрал темой своего исследования лишь одно направление его творчества, но весьма важное для М.И. Ростовцева – тему иранства на Юге России. Исходя из этой задачи, построена структура книги. Она состоит из трех глав, посвященных биографии главного героя повествования и историографии его трудов (глава 1), проблемам скифологии в трудах М.И. Ростовцева (глава 2) и его анализу сарматских культур (глава 3). В «Заключении» дается краткая характеристика наиболее востребованных сегодня идей, которые принадлежали академику Ростовцеву и стали мейнстримом современной иранистики.
Не рассматривая подробно содержание монографии, отмечу лишь, что изложение основных положений научных работ М.И. Ростовцева, связанных с иранистикой, приводится весьма полно и последовательно. Во второй главе рассматриваются такие темы, как доскифский и догреческий юг России, этногенез киммерийцев и скифов, археологические исследования М.И. Ростовцева по скифской проблематике. Автор касается истории, организации государства и социального устройства Скифии в работах М.И. Ростовцева, приводится его видение Северного Причерноморья в период скифской экспансии и начала «иранизации» эллинов Боспорского царства, рассуждения о религиозных верованиях скифов.Также рассматриваются отдельные этюды о различных аспектах иранской степной культуры и об искусстве скифо-сибирского «звериного стиля».
Третья глава дает представление о происхождении сарматских культур и взаимоотношении Сарматии и Боспора, в трудах М.И. Ростовцева приводятся результаты его анализа письменных источников по Степной Сарматии, мнение об этногенезе иранских народов Восточной Европы. Отдельные параграфы рассматривают изменения в степи, произошедшие в эллинистическое время, влияние сарматов на кризис Скифии, сарматскую и аланскую компоненты Боспорского царства, различные аспекты степной культуры эллинистического и римского времени. А.Л. Чибировым подчеркивается особая роль М.И. Ростовцева в формировании представлений о сарматском, греко-сарматском и центрально-азиатском искусстве, а также ключевые позиции научного наследия великого ученого в сложении сарматологии как отдельного направления науки о кочевниках.
Книга написана прекрасным языком, доступном неспециалистам, но при этом она сохраняет весь необходимый научный аппарат и поэтому может рассматриваться как полноценное научное издание. Автор проводит читателя через увлекательный мир древних иранских культур, оставивших яркие следы в Причерноморье и на Кавказе в ходе взаимодействия волн скифских, сарматских и аланских кочевников с жителями греческих полисов, в ходе чего складывались самобытная материальная культура и уникальные стили иранского искусства. Последовательно изложенные научные мысли М.И. Ростовцева, связанные с изучением исторического и археологического наследия скифов, сарматов и алан, выглядят актуально и сегодня. В этом, безусловно, состоит важнейшее достижение автора рассматриваемой монографии – показать первенство Михаила Ивановича Ростовцева в изучении иранства как в первую очередь археологического явления, подчеркнув те выявленные им впервые черты, которые получили подтверждение в дальнейших исследованиях, но не упустив и те направления научного поиска, которые себя не оправдали.
Рассматривая монографию А.Л. Чибирова как безусловно важный вклад в изучение научного наследия М.И. Ростовцева, не могу не остановиться на некоторых положениях, которые мне представляются спорными и даже неверными.
В книге по-разному воспроизводится название римско-парфянского города в Сирии – Дура-Эвропос и Дура-Европос (с. 13). Требуется какая-то унификация.
В примечании 14 на с. 40 А.П. Медведев назван «основным современным специалистом по Геродоту». Нисколько не умаляя достижений А.П. Медведева, следует все-таки учитывать, что он профессиональный археолог, а не историк-античник, владеющий древними языками, и уже исходя из этого вряд ли может называться основным специалистом по Геродоту.
В примечании 20 на с. 63 говорится об изобретении в кратчайший срок простейших седла, стремян и уздечки. Если с изобретением седла и уздечки можно согласиться, то стремена входят в обиход номадов сильно позже – не 3 тыс. лет назад, а менее 1500 лет, поскольку появляются и широко распространяются лишь со второй половины VI в. н.э.
На с. 89 говорится о роскошных погребениях скифов «княжеского ранга». Здесь следует видимо использовать более принятую в скифской археологии характеристику «царского ранга», поскольку термин «княжеское погребение» используется для археологии эпохи Великого переселения народов и раннего средневековья.
Вряд ли следует называть «коллегами» М.И. Ростовцева современных археологов, таких, как А.С. Скрипкин, И.И. Марченко и других (с. 144). Они могут рассматриваться, скорее, как последователи великого ученого.
Рецензируемый макет книги не свободен и от некоторых опечаток и неточностей, но они легко устранимы в ходе редакторской работы. В целом следует дать положительную оценку труду А.Л. Чибирова, который, несомненно, вносит весомый вклад в изучение иранского наследия на юге нашей страны, проделанное нашим выдающимся соотечественником, академиком Михаилом Ивановичем Ростовцевым.
Яркая фигура академика Михаила Ивановича Ростовцева, незаслуженно забытая отечественной наукой на протяжении десятилетий, в последние четверть века вернулась в российскую историографию и заняла в ней достойное место. С рубежа 1980-х –1990-х гг. стали выходить в свет его неопубликованные труды, снабженные подробными биографическими очерками и комментариями; позже появилось два обширных тома, посвященных научному наследию М.И. Ростовцева (Скифский роман / Под ред. Г.М. Бонгард-Левина. М.: РОССПЭН, 1997. 624 с.; Парфянский выстрел / Под ред. Г.М. Бонгард-Левина и Ю.Н. Литвиненко. М.: РОССПЭН, 2003. 760 с.). Фигура академика вошла в пантеон выдающихся деятелей отечественной и зарубежной археологии (Клейн Л.С. История археологической мысли. Т. 1. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2011. С. 667–678; Клейн Л.С. История русской археологии. СПб.: Евразия, 2014. С. 614–642).
Рецензируемая монография занимает достойное место в этом перечне трудов, рассматривающих многогранное научное наследие Михаила Ивановича Ростовцева. Ее автор, Алексей Людвигович Чибиров, избрал темой своего исследования лишь одно направление его творчества, но весьма важное для М.И. Ростовцева – тему иранства на Юге России. Исходя из этой задачи, построена структура книги. Она состоит из трех глав, посвященных биографии главного героя повествования и историографии его трудов (глава 1), проблемам скифологии в трудах М.И. Ростовцева (глава 2) и его анализу сарматских культур (глава 3). В «Заключении» дается краткая характеристика наиболее востребованных сегодня идей, которые принадлежали академику Ростовцеву и стали мейнстримом современной иранистики.
Не рассматривая подробно содержание монографии, отмечу лишь, что изложение основных положений научных работ М.И. Ростовцева, связанных с иранистикой, приводится весьма полно и последовательно. Во второй главе рассматриваются такие темы, как доскифский и догреческий юг России, этногенез киммерийцев и скифов, археологические исследования М.И. Ростовцева по скифской проблематике. Автор касается истории, организации государства и социального устройства Скифии в работах М.И. Ростовцева, приводится его видение Северного Причерноморья в период скифской экспансии и начала «иранизации» эллинов Боспорского царства, рассуждения о религиозных верованиях скифов.Также рассматриваются отдельные этюды о различных аспектах иранской степной культуры и об искусстве скифо-сибирского «звериного стиля».
Третья глава дает представление о происхождении сарматских культур и взаимоотношении Сарматии и Боспора, в трудах М.И. Ростовцева приводятся результаты его анализа письменных источников по Степной Сарматии, мнение об этногенезе иранских народов Восточной Европы. Отдельные параграфы рассматривают изменения в степи, произошедшие в эллинистическое время, влияние сарматов на кризис Скифии, сарматскую и аланскую компоненты Боспорского царства, различные аспекты степной культуры эллинистического и римского времени. А.Л. Чибировым подчеркивается особая роль М.И. Ростовцева в формировании представлений о сарматском, греко-сарматском и центрально-азиатском искусстве, а также ключевые позиции научного наследия великого ученого в сложении сарматологии как отдельного направления науки о кочевниках.
Книга написана прекрасным языком, доступном неспециалистам, но при этом она сохраняет весь необходимый научный аппарат и поэтому может рассматриваться как полноценное научное издание. Автор проводит читателя через увлекательный мир древних иранских культур, оставивших яркие следы в Причерноморье и на Кавказе в ходе взаимодействия волн скифских, сарматских и аланских кочевников с жителями греческих полисов, в ходе чего складывались самобытная материальная культура и уникальные стили иранского искусства. Последовательно изложенные научные мысли М.И. Ростовцева, связанные с изучением исторического и археологического наследия скифов, сарматов и алан, выглядят актуально и сегодня. В этом, безусловно, состоит важнейшее достижение автора рассматриваемой монографии – показать первенство Михаила Ивановича Ростовцева в изучении иранства как в первую очередь археологического явления, подчеркнув те выявленные им впервые черты, которые получили подтверждение в дальнейших исследованиях, но не упустив и те направления научного поиска, которые себя не оправдали.
Рассматривая монографию А.Л. Чибирова как безусловно важный вклад в изучение научного наследия М.И. Ростовцева, не могу не остановиться на некоторых положениях, которые мне представляются спорными и даже неверными.
В книге по-разному воспроизводится название римско-парфянского города в Сирии – Дура-Эвропос и Дура-Европос (с. 13). Требуется какая-то унификация.
В примечании 14 на с. 40 А.П. Медведев назван «основным современным специалистом по Геродоту». Нисколько не умаляя достижений А.П. Медведева, следует все-таки учитывать, что он профессиональный археолог, а не историк-античник, владеющий древними языками, и уже исходя из этого вряд ли может называться основным специалистом по Геродоту.
В примечании 20 на с. 63 говорится об изобретении в кратчайший срок простейших седла, стремян и уздечки. Если с изобретением седла и уздечки можно согласиться, то стремена входят в обиход номадов сильно позже – не 3 тыс. лет назад, а менее 1500 лет, поскольку появляются и широко распространяются лишь со второй половины VI в. н.э.
На с. 89 говорится о роскошных погребениях скифов «княжеского ранга». Здесь следует видимо использовать более принятую в скифской археологии характеристику «царского ранга», поскольку термин «княжеское погребение» используется для археологии эпохи Великого переселения народов и раннего средневековья.
Вряд ли следует называть «коллегами» М.И. Ростовцева современных археологов, таких, как А.С. Скрипкин, И.И. Марченко и других (с. 144). Они могут рассматриваться, скорее, как последователи великого ученого.
Рецензируемый макет книги не свободен и от некоторых опечаток и неточностей, но они легко устранимы в ходе редакторской работы. В целом следует дать положительную оценку труду А.Л. Чибирова, который, несомненно, вносит весомый вклад в изучение иранского наследия на юге нашей страны, проделанное нашим выдающимся соотечественником, академиком Михаилом Ивановичем Ростовцевым.