В прошлую войну на Курской земле сражалась своя «Молодая гвардия». В нынешнюю – оказалось, что погибли те юноши и девушки не зря
Воздух завибрировал, будто над летним детским лагерем повисла туча гигантских майских жуков. Никто еще ничего не понимал. Но жуки стали лопаться – неподалеку, где-то в районе заброшенной нефтебазы, рвануло так, что стекла в окнах вздрогнули. Только, было, опомнились – тот же жуткий гул над самыми крышами.
Вожатая София толком и подумать не успела – действовала инстинктивно. Спрятаться в подвалах – не хватит времени. Закричать – поднимешь панику. Скомандовала детям быстро закидать пол подушками и матрасами, уложила всех покучнее – и закрыла, насколько могла, своим телом. Команды не было – но другие вожатые, будто сговорившись, поступили точно так же.
К счастью, дроны пролетели мимо.
Но в следующие дни все стало повторяться: «жуки» летели и летели. Вожатые приноровились, если успевали, прятать детей в подвалах. Если гул нарастал слишком быстро, все снова бросались на пол, и студентки прикрывали их, как живые щиты. Пока детей не пришлось, наконец, забрать из лагеря родителям.
Скажете: подвиг невеликий? Но ведь подвиг не измеришь ни линейками, ни на весах. Не хочется говорить: а вы сами попробуйте. И все же… Юные вожатые, ну сколько им, многим нет и двадцати, не дрогнули. Не спасовали. И инстинкт подсказывал Софии и ее друзьям одно: готовность сделать все, буквально, чтобы уберечь детей. Вот в этом подвиг – когда ты не дрогнул.
Впрочем, это только мимолетный эпизод. Таких у курских девушек и юношей за месяцы, когда по приграничью гуляли оголтелые бандиты ВСУ, было немало. А они, если была возможность, не эвакуировались. Сверстники Софии в эти дни под дронами возили хлеб, и перевязывали раненых, и даже глушили фашистам связь. Откуда брались силы и куда девался страх? Тут что, какая-то особенная молодежь? И кто она, эта вожатая София?
Собственно, ответы на все эти вопросы и искали корреспонденты «РГ», добравшись до летописных курских городов Рыльска и Льгова.
Прифронтовая жемчужина
Рыльск в последний год упоминается исключительно как город прифронтовой, даже жаль, что раньше о нем почти не вспоминали – хоть бы в паузах между рассказами о чудесах на столичных «патриках» и разнообразных «рублевках». Этому местечку у границы впору украшать престижные буклеты для туристов и любителей исконной старины. Купеческие крепыши-особняки с портиками, мощные храмы с курантами – и это не одна-две центральные улицы, такой почти весь город. Панорама с горы святого Ивана Рыльского – просто маленький Петербург.
Дело тут не только в «открыточных» видах – в этом месте нитями истории не раз сшивались русские «восток» и «запад». Напомним «Слово о полку Игореве»: из Рыльской крепости дружина Игоря Святославовича выдвигалась в поход против половцев. В Ипатьевской летописи – о том, как Юрий Долгорукий шел этими берегами в Чернигов…
Город-крепость – весь на швах и шрамах. Всякий раз, когда Восток распахивал объятия Западу, дело кончалось непременно роями булавок, копий, танков и «жуков» теперь вот – а потом катилось все обратно, только под раздачей каждый раз оказывался тихий Рыльск. Так – век за веком.
Все-таки нельзя не вспомнить и Петра Первого – он останавливался в Рыльске в 1709-м, сразу же после Полтавы, где трещали шведы. Пир был в доме воеводы, царь благодарил купцов за помощь – и просил еще немного денег. Среди тех, кому благоволил особо государь, был Тимофей Шелихов. Между прочим, прадед того самого Григория Шелихова, который открыл и начал обживать российскую Аляску. Рифмуется, не так ли, с нашим временем?
А с Петром Первым вот еще какая история – уже поближе к нам. Когда евросоюзники пришли сюда под флагом Гитлера, в Великую Отечественную, первым делом здесь цивилизованные шаромыжники стали стирать следы всех унижений своих незадачливых предков. Сохранилась кинохроника: полотно, изображавшее царя Петра, который топчет шведов под Полтавой (кисти итальянца Пьетро Антонио Виги), испещрено рядами бешеных автоматных очередей. Хоть так – расправиться.
Расправились? Ничуть. У нас прекрасная школа реставраторов.
На этот раз портрет – в числе других жемчужин Рыльского музея – заранее эвакуировали от фашистов. И мраморный бюст Петра увезли в Курск – как говорят в музее, «сто с лишним лет его не двигали с места. Но теперь научены – нацисты первым делом бьют по нашей памяти».
В Рыльске за эти месяцы навидались всякого. В конце декабря ВСУ ударили по Дому культуры, где дети собирались репетировать новогодние представления. По чистой случайности репетиции в тот день перенесли. Обстреляны педагогический колледж, школы, музейно-культурный центр им. Даниила Гранина. Везде были погибшие и раненые.
Рыляне скупо говорят про каждодневные обстрелы. Сосредоточенно. «Мы живем, уже не очень сознавая: это происходит в наше время? Или уже наступило то, другое. Перешли черту – уже или еще?».
Почему не уезжают, чтобы переждать, пересидеть? Мы честно спрашивали – все кивают на кресты на храмах и могилы – братские. Как их оставишь? А если бы… Да даже если бы, то все равно бы не сдались.
У них примеров много – все перед глазами.
Пуля на двоих
В Великую Отечественную, после оккупации фашистами Рыльска, умница, красавица Маша Васильева устроилась переводчицей в немецкую комендатуру. Горожане шептались: «Подстилка». Но благодаря Маше спаслись сотни человек, которых немцы хотели казнить или угнать в Германию. А потом она сердцем вычислила себе сообщника – унтер-офицера Отто Адама. Завербовала так, что он полюбил ее по-настоящему. Что ему гитлеровская ложь, когда есть правда Машиной любви! Должность у Отто была невысокой, но информацию он добывал бесценную: Маша передавала партизанам эти сведения и помогала доставать оружие.
Они погибли – как герои. По одной из версий, подорвали себя гранатой, когда за ними гнались. По другой, обнявшись, – сначала он убил ее, потом пустил пулю в свой висок.
В берлинском Трептов-парке Маше и Отто до сих пор стоит памятник из белого мрамора. Как монумент русским антифашистам. Ну, по сути – русским же.
По словам курского военного историка Владимира Коровина, есть все основания полагать, что в прошлом году натовское оружие сравняло с землей братскую могилу в поселке Глушково – ту самую, где лежат вместе Маша и Отто. Проверить пока сложно: в этих местах по-прежнему идут обстрелы, там пока опасно. Расправились?
Как бы не так.
Сегодня в Рыльске о героях прошлого заговорили, как о самых близких. Они вдруг стали роднее и понятнее.
Заведующая Рыльским краеведческим музеем Татьяна Рыкова ведет нас к одноэтажному продолговатому зданию с массивными воротами и решетками на окнах – фашисты здесь когда-то обустроили тюрьму. На фасаде табличка из 22 имен. Кто они? Льговские подпольщики.
Оказывается, в соседнем Льгове была своя ячейка «Молодой гвардии» – с ней расправились на несколько месяцев раньше, чем с краснодонской, воспетой Фадеевым.
В застенках этой тюрьмы молодогвардейцев и расстреляли в сентябре 1942-го, а до этого – пытали, да так зверски, что совсем молодые ребята и дети вышли на казнь уже седыми. Могилы их в Рыльске нет – немцы боялись даже мертвых подпольщиков, и где они захоронили ребят – не знает никто. Но чего они стоят, расчеты эти фашистские? И времена, казалось, так изменили поколение, что мы привыкли думать, что «молодежь не та» – а дело-то молодогвардейское, а дух этот, а совесть – оказалось, живы. Это даже не фигура речи.
Помните вожатую Софию? Она с историей льговских юных подпольщиков кровно связана.
Адская машина
Льгов – тоже древний и зеленый городок. Тянется вдоль железной дороги – станция называется: Льгов-Киевский. До Киева через Льгов ветку провели еще в XIX веке. Арочные окна, портики – не станция – конфетка. В Великую Отечественную за нее бились насмерть. В 2024 году сюда изо всех сил рвались неонацисты – не пустили.
И не пустят.
Хотя дроны и ракеты до Льгова долетали. Били, в том числе, кассетами. И тут – погибшие и раненые.
В воздухе гудит тревожность. Все – начеку, прохожие и полицейские. Проехали с включенной камерой два перекрестка – тут же нарвались на проверку документов. Обычное дело в прифронтовых городах. Проверили, едем дальше.
Вот женщина на велосипеде, вот кот перебегает дорогу, а вот и Сейм, по берегам которого гулял с дружиной Юрий Долгорукий – до Чернигова и обратно. На доме № 49 на улице Черняховского – мемориальная табличка: в 1943-м, с марта по август, здесь был штаб 60-й армии Воронежского фронта… А вот и Музей Аркадия Гайдара.
Во Льгове «верный друг ребят» родился и жил несколько лет – здесь сохраняют память о легендарном писателе, военкоре и бойце – с 14 лет в Красной армии! На одной из открыток в музее – цитата: «Что бы то ни было – нет и не может быть такой силы, которая сломала бы мощь нашего великого, свободного народа». Это из обращения Гайдара к тимуровцам Киева и всей Украины.
Автор «Мальчиша-Кибальчиша», как известно, погиб на нашей советской Украине – в октябре 1941-го с партизанами попал в засаду. В те же дни фашисты въезжали и в его родной Льгов.
А вот и Красная площадь – как и положено древнему городу. Птицы расшумелись – подростки в парадной форме чеканят шаг к скверу. Там – памятник молодогвардейцам. В бронзе – фигуры непокоренных. Рядом – караул.
Два друга, Коля Чефранов и Андрюша Галушкин, с детства что-то инженерили-изобретали. Вместе на фронт ушли, в плен попали, бежали домой, в оккупированном Льгове устроились на станцию, следили – какая техника, куда идут эшелоны фрицев. И придумали «адскую машину» – ей дали имя по инициалам: «ЧГ». В чем хитрость? В одной паровозной детали расширен и углублен до шарнира канал, который начиняется взрывчаткой – и в добрый путь, фрицы!
Вместе с друзьями льговские юные подпольщики взрывали мосты, топили паромы. Шум пошел такой, что по Льгову немцы поодиночке затемно не ходили.
Девочки тем временем устраивали «вечеринки» в считаных метрах от комендатуры, в доме у секретаря школьной комсомольской ячейки Симы Ильяшовой. Пока кружились в вальсах, рядом стучала печатная машинка «Ундервуд». В листовках делали кучу ошибок – чтобы сбить со следа немцев: школьники ведь так не напишут. Пара листовок сохранилась – призывали в партизаны, разоблачали вранье, будто Москва пала.
Подпольщица Надя Горлова оставила дневник – тетрадку, сложенную в четверть, после войны нашел ее отец: «25 июня. Одним извергом стало меньше – прикончен шерекинский староста ночью в своей хате. Что-то будет?» Восхищается разведчицей штаба Наташей Гриценко, «Фиалкой»: она учила девочек ходить пятками вперед и гадать на картах для деревенских бабушек (чтобы войти в доверие). Девчонка девчонкой. Только желание отомстить извергам недетское.
Обрывается дневник планом побега к партизанам. Не сбылось – сдал кто-то, причем, как и в Краснодоне, из своих предателей.
Льговская республика
История льговских подпольщиков могла затеряться. Но однажды при ремонте дома, в котором жила Сима Ильяшова, нашли тайник – ту самую «адскую машину» «ЧГ», комсомольские билеты, листовки… Журналист Сергей Масленников расследовал факт за фактом, вышла книга «Льговская республика», ее в очередной раз переиздали недавно в Курске. В самом же Льгове память о подпольщиках хранит музей «Молодая гвардия». Низенькое здание во дворе Дома творчества. У крыльца – мешки с песком, мера безопасности.
Здесь есть рубашка одного из подпольщиков с вышиванкой – тут всегда в таких ходили, патефон, печатная машинка. Примерно как в квартире Ильяшовой. За стеклом – «ЧГ». И фотографии мальчишек и девчонок. Кто-то улыбается, кто-то хмурится.
Кто эти люди, что их предали? Не только в сорок втором – гораздо позже. В новые времена музей «Молодой гвардии» во Льгове забросили, экспонаты сложили в одну комнатку под протекавшей крышей. Кому это надо – жертвовать собой за Родину, если вдруг оказалось: с Родиной нам будто бы не повезло?
Спасли экспонаты педагоги Детского дома творчества, нынешний директор музея Евгения Фищенко. Это она в 2015 году, уже после всех этих плясок на майдане, на Болотной, поняла: – льговские молодогвардейцы нужны нам как никогда.
Интуиция не подвела
Вожатая София, которая укрывала собой детей от дронов – дочь Евгении Фищенко. Девушке всего восемнадцать, она красива и скромна, как эти девчата с фотографий в музее. Учится на педагога, летом 2024-го в оздоровительном лагере им. Аркадия Гайдара в деревне Воронино проходила практику. Был июль, ВСУ вовсю готовились к вторжению, обстреливали заправки и нефтебазы. София показывает нам видео, «кружочек», который отправляла маме, – за спиной ее в кадре летит очередной дрон.
Ну как она могла не защитить детей? Конечно, не могла.
Софию и всех вожатых тогда же еще успели наградить на торжественной линейке, боец СВО пожал девчонкам руки, дети хлопали.
Домой вернулась 6 августа. Как раз в тот день фашисты ВСУ вторглись в Курскую область.
Муж заведующей музеем Фищенко – глава семьи Владислав, всю жизнь отдавший правоохранительным органам, быстро собрал своих девчонок и отправил в Курск. Пообещал: «Скоро приеду». А сам остался. Евгения понимает: «У него и бабушка была подпольщицей, и отец – военный летчик. Как иначе?»
Все обошлось, семья снова во Льгове.
Только мама Софии шепнула нам: от пережитого у девушки стали выпадать волосы, и спит она теперь только на первом этаже с плотно занавешенными окнами.
Новые партизаны
Еще одна льговская святыня – музей краеведческий. Не зайти сюда нельзя.
На снимке – четырехэтажка, раньше тут была фельдшерско-акушерская школа. Ее разбомбили в ту войну. И вот опять. Сын заведующей Льговским краеведческим музеем Лидией Еремеевой вывозил из-под обстрелов стариков, развозил хлеб… «Вы понимаете, – голос Еремеевой дрогнул, – в 42-м году моя бабка прятала в погребе раненых партизан, а в 24-м я варила еду для мобилизованных. Не книга истории у нас – спираль».
… Чуть позже бывший глава другого приграничного района, Суджанского, Александр Богачев расскажет, пока без имен: партизаны перерезали линии связи, обрывали провода, которые новые фашисты прокладывали для минирования мостов и путепроводов: «Были ребята, которые из подручных средств собирали специальные приборы и глушили связь. Просто воровали у ВСУ боеприпасы – лично знаю таких ребят».
Курские музейщики сейчас собирают экспонаты о новой Курской битве. Рифмы выходят – одна другой пронзительнее. Вот фашистские каски 40-х, а вот обугленные вражеские планшеты наших дней. Вот стол, переживший в деревне Борки оккупацию, а вот гармошка родного деда Евгении Фищенко: он играл после войны и без двух пальцев.
Вот платьице невесты с кружевным воротничком, доставшееся от актрисы из фронтовой культбригады. А вот флаг гвардейской орденов Жукова и Ушакова 810-й бригады морпехов.
…Приезжайте сюда за мастер-классами – если хотите научиться Родину любить. По-настоящему.
Фото Максима ВАСЮНОВА. «РГ»
К счастью, дроны пролетели мимо.
Но в следующие дни все стало повторяться: «жуки» летели и летели. Вожатые приноровились, если успевали, прятать детей в подвалах. Если гул нарастал слишком быстро, все снова бросались на пол, и студентки прикрывали их, как живые щиты. Пока детей не пришлось, наконец, забрать из лагеря родителям.
Скажете: подвиг невеликий? Но ведь подвиг не измеришь ни линейками, ни на весах. Не хочется говорить: а вы сами попробуйте. И все же… Юные вожатые, ну сколько им, многим нет и двадцати, не дрогнули. Не спасовали. И инстинкт подсказывал Софии и ее друзьям одно: готовность сделать все, буквально, чтобы уберечь детей. Вот в этом подвиг – когда ты не дрогнул.
Впрочем, это только мимолетный эпизод. Таких у курских девушек и юношей за месяцы, когда по приграничью гуляли оголтелые бандиты ВСУ, было немало. А они, если была возможность, не эвакуировались. Сверстники Софии в эти дни под дронами возили хлеб, и перевязывали раненых, и даже глушили фашистам связь. Откуда брались силы и куда девался страх? Тут что, какая-то особенная молодежь? И кто она, эта вожатая София?
Собственно, ответы на все эти вопросы и искали корреспонденты «РГ», добравшись до летописных курских городов Рыльска и Льгова.
Прифронтовая жемчужина
Рыльск в последний год упоминается исключительно как город прифронтовой, даже жаль, что раньше о нем почти не вспоминали – хоть бы в паузах между рассказами о чудесах на столичных «патриках» и разнообразных «рублевках». Этому местечку у границы впору украшать престижные буклеты для туристов и любителей исконной старины. Купеческие крепыши-особняки с портиками, мощные храмы с курантами – и это не одна-две центральные улицы, такой почти весь город. Панорама с горы святого Ивана Рыльского – просто маленький Петербург.
Дело тут не только в «открыточных» видах – в этом месте нитями истории не раз сшивались русские «восток» и «запад». Напомним «Слово о полку Игореве»: из Рыльской крепости дружина Игоря Святославовича выдвигалась в поход против половцев. В Ипатьевской летописи – о том, как Юрий Долгорукий шел этими берегами в Чернигов…
Город-крепость – весь на швах и шрамах. Всякий раз, когда Восток распахивал объятия Западу, дело кончалось непременно роями булавок, копий, танков и «жуков» теперь вот – а потом катилось все обратно, только под раздачей каждый раз оказывался тихий Рыльск. Так – век за веком.
Все-таки нельзя не вспомнить и Петра Первого – он останавливался в Рыльске в 1709-м, сразу же после Полтавы, где трещали шведы. Пир был в доме воеводы, царь благодарил купцов за помощь – и просил еще немного денег. Среди тех, кому благоволил особо государь, был Тимофей Шелихов. Между прочим, прадед того самого Григория Шелихова, который открыл и начал обживать российскую Аляску. Рифмуется, не так ли, с нашим временем?
А с Петром Первым вот еще какая история – уже поближе к нам. Когда евросоюзники пришли сюда под флагом Гитлера, в Великую Отечественную, первым делом здесь цивилизованные шаромыжники стали стирать следы всех унижений своих незадачливых предков. Сохранилась кинохроника: полотно, изображавшее царя Петра, который топчет шведов под Полтавой (кисти итальянца Пьетро Антонио Виги), испещрено рядами бешеных автоматных очередей. Хоть так – расправиться.
Расправились? Ничуть. У нас прекрасная школа реставраторов.
На этот раз портрет – в числе других жемчужин Рыльского музея – заранее эвакуировали от фашистов. И мраморный бюст Петра увезли в Курск – как говорят в музее, «сто с лишним лет его не двигали с места. Но теперь научены – нацисты первым делом бьют по нашей памяти».
В Рыльске за эти месяцы навидались всякого. В конце декабря ВСУ ударили по Дому культуры, где дети собирались репетировать новогодние представления. По чистой случайности репетиции в тот день перенесли. Обстреляны педагогический колледж, школы, музейно-культурный центр им. Даниила Гранина. Везде были погибшие и раненые.
Рыляне скупо говорят про каждодневные обстрелы. Сосредоточенно. «Мы живем, уже не очень сознавая: это происходит в наше время? Или уже наступило то, другое. Перешли черту – уже или еще?».
Почему не уезжают, чтобы переждать, пересидеть? Мы честно спрашивали – все кивают на кресты на храмах и могилы – братские. Как их оставишь? А если бы… Да даже если бы, то все равно бы не сдались.
У них примеров много – все перед глазами.
Пуля на двоих
В Великую Отечественную, после оккупации фашистами Рыльска, умница, красавица Маша Васильева устроилась переводчицей в немецкую комендатуру. Горожане шептались: «Подстилка». Но благодаря Маше спаслись сотни человек, которых немцы хотели казнить или угнать в Германию. А потом она сердцем вычислила себе сообщника – унтер-офицера Отто Адама. Завербовала так, что он полюбил ее по-настоящему. Что ему гитлеровская ложь, когда есть правда Машиной любви! Должность у Отто была невысокой, но информацию он добывал бесценную: Маша передавала партизанам эти сведения и помогала доставать оружие.
Они погибли – как герои. По одной из версий, подорвали себя гранатой, когда за ними гнались. По другой, обнявшись, – сначала он убил ее, потом пустил пулю в свой висок.
В берлинском Трептов-парке Маше и Отто до сих пор стоит памятник из белого мрамора. Как монумент русским антифашистам. Ну, по сути – русским же.
По словам курского военного историка Владимира Коровина, есть все основания полагать, что в прошлом году натовское оружие сравняло с землей братскую могилу в поселке Глушково – ту самую, где лежат вместе Маша и Отто. Проверить пока сложно: в этих местах по-прежнему идут обстрелы, там пока опасно. Расправились?
Как бы не так.
Сегодня в Рыльске о героях прошлого заговорили, как о самых близких. Они вдруг стали роднее и понятнее.
Заведующая Рыльским краеведческим музеем Татьяна Рыкова ведет нас к одноэтажному продолговатому зданию с массивными воротами и решетками на окнах – фашисты здесь когда-то обустроили тюрьму. На фасаде табличка из 22 имен. Кто они? Льговские подпольщики.
Оказывается, в соседнем Льгове была своя ячейка «Молодой гвардии» – с ней расправились на несколько месяцев раньше, чем с краснодонской, воспетой Фадеевым.
В застенках этой тюрьмы молодогвардейцев и расстреляли в сентябре 1942-го, а до этого – пытали, да так зверски, что совсем молодые ребята и дети вышли на казнь уже седыми. Могилы их в Рыльске нет – немцы боялись даже мертвых подпольщиков, и где они захоронили ребят – не знает никто. Но чего они стоят, расчеты эти фашистские? И времена, казалось, так изменили поколение, что мы привыкли думать, что «молодежь не та» – а дело-то молодогвардейское, а дух этот, а совесть – оказалось, живы. Это даже не фигура речи.
Помните вожатую Софию? Она с историей льговских юных подпольщиков кровно связана.
Адская машина
Льгов – тоже древний и зеленый городок. Тянется вдоль железной дороги – станция называется: Льгов-Киевский. До Киева через Льгов ветку провели еще в XIX веке. Арочные окна, портики – не станция – конфетка. В Великую Отечественную за нее бились насмерть. В 2024 году сюда изо всех сил рвались неонацисты – не пустили.
И не пустят.
Хотя дроны и ракеты до Льгова долетали. Били, в том числе, кассетами. И тут – погибшие и раненые.
В воздухе гудит тревожность. Все – начеку, прохожие и полицейские. Проехали с включенной камерой два перекрестка – тут же нарвались на проверку документов. Обычное дело в прифронтовых городах. Проверили, едем дальше.
Вот женщина на велосипеде, вот кот перебегает дорогу, а вот и Сейм, по берегам которого гулял с дружиной Юрий Долгорукий – до Чернигова и обратно. На доме № 49 на улице Черняховского – мемориальная табличка: в 1943-м, с марта по август, здесь был штаб 60-й армии Воронежского фронта… А вот и Музей Аркадия Гайдара.
Во Льгове «верный друг ребят» родился и жил несколько лет – здесь сохраняют память о легендарном писателе, военкоре и бойце – с 14 лет в Красной армии! На одной из открыток в музее – цитата: «Что бы то ни было – нет и не может быть такой силы, которая сломала бы мощь нашего великого, свободного народа». Это из обращения Гайдара к тимуровцам Киева и всей Украины.
Автор «Мальчиша-Кибальчиша», как известно, погиб на нашей советской Украине – в октябре 1941-го с партизанами попал в засаду. В те же дни фашисты въезжали и в его родной Льгов.
А вот и Красная площадь – как и положено древнему городу. Птицы расшумелись – подростки в парадной форме чеканят шаг к скверу. Там – памятник молодогвардейцам. В бронзе – фигуры непокоренных. Рядом – караул.
Два друга, Коля Чефранов и Андрюша Галушкин, с детства что-то инженерили-изобретали. Вместе на фронт ушли, в плен попали, бежали домой, в оккупированном Льгове устроились на станцию, следили – какая техника, куда идут эшелоны фрицев. И придумали «адскую машину» – ей дали имя по инициалам: «ЧГ». В чем хитрость? В одной паровозной детали расширен и углублен до шарнира канал, который начиняется взрывчаткой – и в добрый путь, фрицы!
Вместе с друзьями льговские юные подпольщики взрывали мосты, топили паромы. Шум пошел такой, что по Льгову немцы поодиночке затемно не ходили.
Девочки тем временем устраивали «вечеринки» в считаных метрах от комендатуры, в доме у секретаря школьной комсомольской ячейки Симы Ильяшовой. Пока кружились в вальсах, рядом стучала печатная машинка «Ундервуд». В листовках делали кучу ошибок – чтобы сбить со следа немцев: школьники ведь так не напишут. Пара листовок сохранилась – призывали в партизаны, разоблачали вранье, будто Москва пала.
Подпольщица Надя Горлова оставила дневник – тетрадку, сложенную в четверть, после войны нашел ее отец: «25 июня. Одним извергом стало меньше – прикончен шерекинский староста ночью в своей хате. Что-то будет?» Восхищается разведчицей штаба Наташей Гриценко, «Фиалкой»: она учила девочек ходить пятками вперед и гадать на картах для деревенских бабушек (чтобы войти в доверие). Девчонка девчонкой. Только желание отомстить извергам недетское.
Обрывается дневник планом побега к партизанам. Не сбылось – сдал кто-то, причем, как и в Краснодоне, из своих предателей.
Льговская республика
История льговских подпольщиков могла затеряться. Но однажды при ремонте дома, в котором жила Сима Ильяшова, нашли тайник – ту самую «адскую машину» «ЧГ», комсомольские билеты, листовки… Журналист Сергей Масленников расследовал факт за фактом, вышла книга «Льговская республика», ее в очередной раз переиздали недавно в Курске. В самом же Льгове память о подпольщиках хранит музей «Молодая гвардия». Низенькое здание во дворе Дома творчества. У крыльца – мешки с песком, мера безопасности.
Здесь есть рубашка одного из подпольщиков с вышиванкой – тут всегда в таких ходили, патефон, печатная машинка. Примерно как в квартире Ильяшовой. За стеклом – «ЧГ». И фотографии мальчишек и девчонок. Кто-то улыбается, кто-то хмурится.
Кто эти люди, что их предали? Не только в сорок втором – гораздо позже. В новые времена музей «Молодой гвардии» во Льгове забросили, экспонаты сложили в одну комнатку под протекавшей крышей. Кому это надо – жертвовать собой за Родину, если вдруг оказалось: с Родиной нам будто бы не повезло?
Спасли экспонаты педагоги Детского дома творчества, нынешний директор музея Евгения Фищенко. Это она в 2015 году, уже после всех этих плясок на майдане, на Болотной, поняла: – льговские молодогвардейцы нужны нам как никогда.
Интуиция не подвела
Вожатая София, которая укрывала собой детей от дронов – дочь Евгении Фищенко. Девушке всего восемнадцать, она красива и скромна, как эти девчата с фотографий в музее. Учится на педагога, летом 2024-го в оздоровительном лагере им. Аркадия Гайдара в деревне Воронино проходила практику. Был июль, ВСУ вовсю готовились к вторжению, обстреливали заправки и нефтебазы. София показывает нам видео, «кружочек», который отправляла маме, – за спиной ее в кадре летит очередной дрон.
Ну как она могла не защитить детей? Конечно, не могла.
Софию и всех вожатых тогда же еще успели наградить на торжественной линейке, боец СВО пожал девчонкам руки, дети хлопали.
Домой вернулась 6 августа. Как раз в тот день фашисты ВСУ вторглись в Курскую область.
Муж заведующей музеем Фищенко – глава семьи Владислав, всю жизнь отдавший правоохранительным органам, быстро собрал своих девчонок и отправил в Курск. Пообещал: «Скоро приеду». А сам остался. Евгения понимает: «У него и бабушка была подпольщицей, и отец – военный летчик. Как иначе?»
Все обошлось, семья снова во Льгове.
Только мама Софии шепнула нам: от пережитого у девушки стали выпадать волосы, и спит она теперь только на первом этаже с плотно занавешенными окнами.
Новые партизаны
Еще одна льговская святыня – музей краеведческий. Не зайти сюда нельзя.
На снимке – четырехэтажка, раньше тут была фельдшерско-акушерская школа. Ее разбомбили в ту войну. И вот опять. Сын заведующей Льговским краеведческим музеем Лидией Еремеевой вывозил из-под обстрелов стариков, развозил хлеб… «Вы понимаете, – голос Еремеевой дрогнул, – в 42-м году моя бабка прятала в погребе раненых партизан, а в 24-м я варила еду для мобилизованных. Не книга истории у нас – спираль».
… Чуть позже бывший глава другого приграничного района, Суджанского, Александр Богачев расскажет, пока без имен: партизаны перерезали линии связи, обрывали провода, которые новые фашисты прокладывали для минирования мостов и путепроводов: «Были ребята, которые из подручных средств собирали специальные приборы и глушили связь. Просто воровали у ВСУ боеприпасы – лично знаю таких ребят».
Курские музейщики сейчас собирают экспонаты о новой Курской битве. Рифмы выходят – одна другой пронзительнее. Вот фашистские каски 40-х, а вот обугленные вражеские планшеты наших дней. Вот стол, переживший в деревне Борки оккупацию, а вот гармошка родного деда Евгении Фищенко: он играл после войны и без двух пальцев.
Вот платьице невесты с кружевным воротничком, доставшееся от актрисы из фронтовой культбригады. А вот флаг гвардейской орденов Жукова и Ушакова 810-й бригады морпехов.
…Приезжайте сюда за мастер-классами – если хотите научиться Родину любить. По-настоящему.
Фото Максима ВАСЮНОВА. «РГ»