К 250-летию родоначальника осетинской литературы нового времени Иуане Агузаты (Габараты)
9 лет назад в Осетии (как на юге, так и на севере) произошли знаменательные события: в столичных городах – Владикавказе и Цхинвале в памятных местах установлены бюсты родоначальника осетинской литературы нового времени (конец ХVIII – начала ХIХ века) Иуане Георгиевичу Агузаты-Габараты. Общественность Осетии встретила эти знаменательные события с большой радостью. Всей своей многогранной деятельностью и эпохальными творениями он давно заслужил такое уважительное отношение к своим делам во имя своего народа.
Иуане Агузаты-Габараты является первым осетинским поэтом, переводчиком, педагогом, дипломатом и патриотом нового времени скифо-сармато-алан-осетин. Благодаря ему в тяжелый период для его родины национальное самосознание вспыхнуло с новой силой. По справедливому замечанию профессора Скитского, «...в дни наибольшей слабости и унижения осетинского народа (в конце XVIII и начале XIX вв.) ...он не отмежевался от своей народности, не забыл ее, а с гордостью указал на ее славное прошлое, чтобы народ мог черпать силы для возрождения в будущем».
К большой радости его благодарных потомков сохранилась автобиография, написанная собственноручно Иуане Георгиевичем, которую, ввиду важности содержания, мы хотели бы привести полностью: «…Дворянин Иван Георгиев сын, 45 лет; женат, имею двух сыновей. Родился в Осетии, происхождение мое из природных осетинских дворян. Кроме грузинского и осетинского, могу объясняться несколько и на русском языке. Во время еще моего малолетства взят я из Осетии в Грузию, где грузинский царь Ираклий II, узнав о моем происхождении, приказал отдать меня к отцу архимандриту Крестительского монастыря обучать чтению церковных книг на грузинском языке, чему и научился я у него, находясь в упомянутом монастыре… Потом с воли же царя Ираклия был послан в Давидо-Гареджийский монастырь к находившемуся там иеромонаху Иоанну Карумидзеву, как знающему философию, для научения словесности. Учиться сему у него продолжал по приказанию царя и тогда, когда Иоанн был возведен в сан архиерея на Цилканскую епархию. По прошествии некоторого времени меня учивший преосвященный представил царю, который принял милостиво и изволил обещать мне дать довольное содержание; однако же сим не мог я воспользоваться за скоро постигшею его смертью и остался на собственном попечении, живя своими трудами. Но когда Грузия поступила в подданство России, то по делам, до осетинского народа относящимся, по найденной способности и знанию моему осетинского языка был я употребляем здешним военно-гражданским начальством следующим образом:
В 1802 году, с февраля по август месяц, находясь при полковом командире Кавказского гренадерского полка Симоновиче (бывшем после правителем Имеретии), во время порученной ему экспедиции на осетин, живших по рекам Паци, Большой и Малой Лиахве и на Арагве, как от него, так и от штабс-капитана того же полка Осипова, имел разные поручения относительно приведения осетинского народа к повиновению и особенно упорных старшин Кешельтского ущелья и, наконец, после усиленного приведения всех их к порядку благоразумными мерами, служил при обнародовании высочайшего манифеста и при приводе их к присяге. В сие время был посылаем в труднейшие и опаснейшие места и, переходя большею частью пешком по Кавказским горам (из коих и хребет горы Зикары), покрытым вечным льдом, – исполнил все сделанные поручения с полным усердием, за что по представлению г. генерал-лейтенанта, главнокомандующего в Грузии Кнорринга пожалована мне в том же 1802 году золотая медаль.
12 августа 1809 года, вследствие представления здешнего военно-гражданского начальства, за отличное усердие к службе пожаловано мне в пенсион 120 руб. серебром. По знанию осетинского языка и по известности большей части Осетии быв употребляем от военно-гражданского и духовного начальства по службе на разные поручения в делах с осетинским народом, исполнял я всегда делаемые мне поручения не только с готовностью и усердием, но с успехом и пользою. О сем между прочим известно и его высокопреосвященству Феофилакту, митрополиту, экзарху Грузии, из дел Осетинской духовной комиссии. Его высокопреосвященству благоугодно было возложить на меня перевод с грузинского на осетинский язык утренних и вечерних молитв, христианского катехизиса, с кратким при нем нравоучением, и божественной литургии, из коих первые напечатаны уже здесь, в Тифлисе, а божественная литургия остается в рукописи. С февраля сего 1820 года определен в Тифлисскую семинарию учителем по классу грузинского и осетинского языков с поручением воспитывать поступивших в семинарию осетинских мальчиков.
Сверх того, во время личных его высокопреосвященства объяснений с приезжающими в Тифлис осетинскими старшинами и депутатами от новообращенных в архиерейство горских народов употребляюсь словесным переводчиком».
1820 г. Дворянин Иван Агузаты».
Как видно из этого документа, автобиография датируется 1820 годом. Но впереди было еще целое десятилетие, которое он не смог осветить по известным причинам (необычайная занятость и тяжелые условия жизни). В начале 1820-х годов Иуане пишет экзарху Грузии письмо следующего содержания: «Не имея для себя пристанища, нуждаюсь в удобном помещении и поэтому осмеливаюсь просить Вас поместить меня с семейством хотя бы в каком-нибудь из домов, в ведомстве церковных состоящих. Сие облегчило бы меня и в содержании и в занятиях...». При жизни Иуане Агузаты-Габараты ему платили пансион, и за счет этого он жил со своими домочадцами, но после смерти его семью лишили и этого. Его супруга Мария в 1831 году на имя полицмейстера Тифлиса Минченко отправила прошение об оказании помощи, где она отмечала, что «на ее попечении остались трое детей отца Иуане (дочь и двое сыновей)». На тот момент его дочь была замужем, старший сын поступил на службу в духовное ведомство, а младший сын, которому было всего 15 лет, был учащимся Тифлисской семинарии.
Несмотря на тяжелую судьбу и невыносимые жизненные условия, Иуане Георгиевич оставил богатое духовное, творческое и педагогическое наследие.
Конечно, ныне больше всего известна его поэзия. Вот уже два века содержание «Поэмы об Алгузе» поражает воображение самых взыскательных критиков и читателей. А. Шегрен, В. Миллер, Г. Баев, Н. Ханикаев, В. Абаев, Скитский, Н. Джусойты, Г. Бестуаты, М. Исаев, Л. Чибиров – даже просто перечень этих авторитетных ученых, поэтов и общественных деятелей вселяет уверенность в том, насколько весома значимость этого эпического произведения. Не случайно же национал-шовинисты Грузии стремились «огрузинить» не только поэму, но и ее автора: «Поэма об Алгузе» вдруг превратилась в «Алгузиани», а сам Иуане Агузаты-Габараты – в Ялгузидзе. Слава богу, эти дикие времена уже позади, поэтому мы уверенно можем сказать, что позиции родоначальника новой осетинской литературы незыблемы.
Иуане Агузаты-Габараты был одним из первых кавказских интеллигентов-просветителей, немало сделавших для приобщения своего народа к свету образования. В предисловии к своему переводу Евангелия он писал: «Молю Бога, чтобы он дал моему единокровному народу и его потомству просветиться через книгу и разум». Прекрасно понимая, что этот непочатый край работы ему одному не одолеть, он позаботился о подготовке последователей. Благодаря ему в различные учебные заведения были пристроены Т. Губаев, Я. Балаев, Ч. Аликов и многие другие. В нескольких ущельях Северной и Южной Осетии были открыты начальные школы, учащиеся которых обучались по его книгам. Вот что говорилось в одном из документов того времени: «В Дигорском приходе обучалось семь мальчиков, в Унальском – восемь, по несколько мальчиков обучалось чтению и письму в Джинате, Санибе и других местах» (ЦГИДа Грузии, ф.139, д. 162, л.2-4). Таким образом, Иуане-педагог всеми мерами способствовал распространению образования в Осетии два века назад.
Большого внимания заслуживает деятельность Иуане в качестве переводчика. Только в 1819 году он перевел несколько книг: 1) утренние молитвы; 2) вечерние молитвы; 3) катехизис с кратким при нем христианским нравоучением. Эти переводы были изданы в Тифлисе в 1820 г. тиражом в 300 экз. В 1920 году он перевел «Литургию», которая увидела свет в Московской синодальной типографии в 1821 г. тиражом в 600 экз. Перечисленные переводы были напечатаны церковными буквами. В 1823 году Агузаты закончил перевод «Четвероевангелия» светской азбукой, которую составил сам же. Свои переводные тексты Иуане до печатания читал осетинам с целью проверки их доступности на родном языке. Агузаты был человеком глубоко верующим, но, переводя церковные книги на осетинский язык, он в первую очередь ставил своей целью создать для осетин письменность на родном языке. Обращаясь к будущим поколениям, Иуане дальновидно писал: «Итак, создал я вам книгу. Над ней я трудился день и ночь, чтобы вы, мои единокровные осетины, не остались без книг (письменности), и теперь молюсь и умоляю всех, чтобы в дальнейшем вы сами и ваши дети из рода в род все более просвещались умом».
Такое завещание мог оставить только тот человек, который был благословлен Всевышним. Эпоха Иуане Агузаты-Габараты вписана золотыми буквами в историю осетинской культуры. А сам он стал олицетворением национального духа святости. Поэтому сегодня мы, его потомки, должны об этом помнить и чтить своего великого предка, который сумел пройти через чистилище времени и сохранить наше национальное достояние.
К большой радости его благодарных потомков сохранилась автобиография, написанная собственноручно Иуане Георгиевичем, которую, ввиду важности содержания, мы хотели бы привести полностью: «…Дворянин Иван Георгиев сын, 45 лет; женат, имею двух сыновей. Родился в Осетии, происхождение мое из природных осетинских дворян. Кроме грузинского и осетинского, могу объясняться несколько и на русском языке. Во время еще моего малолетства взят я из Осетии в Грузию, где грузинский царь Ираклий II, узнав о моем происхождении, приказал отдать меня к отцу архимандриту Крестительского монастыря обучать чтению церковных книг на грузинском языке, чему и научился я у него, находясь в упомянутом монастыре… Потом с воли же царя Ираклия был послан в Давидо-Гареджийский монастырь к находившемуся там иеромонаху Иоанну Карумидзеву, как знающему философию, для научения словесности. Учиться сему у него продолжал по приказанию царя и тогда, когда Иоанн был возведен в сан архиерея на Цилканскую епархию. По прошествии некоторого времени меня учивший преосвященный представил царю, который принял милостиво и изволил обещать мне дать довольное содержание; однако же сим не мог я воспользоваться за скоро постигшею его смертью и остался на собственном попечении, живя своими трудами. Но когда Грузия поступила в подданство России, то по делам, до осетинского народа относящимся, по найденной способности и знанию моему осетинского языка был я употребляем здешним военно-гражданским начальством следующим образом:
В 1802 году, с февраля по август месяц, находясь при полковом командире Кавказского гренадерского полка Симоновиче (бывшем после правителем Имеретии), во время порученной ему экспедиции на осетин, живших по рекам Паци, Большой и Малой Лиахве и на Арагве, как от него, так и от штабс-капитана того же полка Осипова, имел разные поручения относительно приведения осетинского народа к повиновению и особенно упорных старшин Кешельтского ущелья и, наконец, после усиленного приведения всех их к порядку благоразумными мерами, служил при обнародовании высочайшего манифеста и при приводе их к присяге. В сие время был посылаем в труднейшие и опаснейшие места и, переходя большею частью пешком по Кавказским горам (из коих и хребет горы Зикары), покрытым вечным льдом, – исполнил все сделанные поручения с полным усердием, за что по представлению г. генерал-лейтенанта, главнокомандующего в Грузии Кнорринга пожалована мне в том же 1802 году золотая медаль.
12 августа 1809 года, вследствие представления здешнего военно-гражданского начальства, за отличное усердие к службе пожаловано мне в пенсион 120 руб. серебром. По знанию осетинского языка и по известности большей части Осетии быв употребляем от военно-гражданского и духовного начальства по службе на разные поручения в делах с осетинским народом, исполнял я всегда делаемые мне поручения не только с готовностью и усердием, но с успехом и пользою. О сем между прочим известно и его высокопреосвященству Феофилакту, митрополиту, экзарху Грузии, из дел Осетинской духовной комиссии. Его высокопреосвященству благоугодно было возложить на меня перевод с грузинского на осетинский язык утренних и вечерних молитв, христианского катехизиса, с кратким при нем нравоучением, и божественной литургии, из коих первые напечатаны уже здесь, в Тифлисе, а божественная литургия остается в рукописи. С февраля сего 1820 года определен в Тифлисскую семинарию учителем по классу грузинского и осетинского языков с поручением воспитывать поступивших в семинарию осетинских мальчиков.
Сверх того, во время личных его высокопреосвященства объяснений с приезжающими в Тифлис осетинскими старшинами и депутатами от новообращенных в архиерейство горских народов употребляюсь словесным переводчиком».
1820 г. Дворянин Иван Агузаты».
Как видно из этого документа, автобиография датируется 1820 годом. Но впереди было еще целое десятилетие, которое он не смог осветить по известным причинам (необычайная занятость и тяжелые условия жизни). В начале 1820-х годов Иуане пишет экзарху Грузии письмо следующего содержания: «Не имея для себя пристанища, нуждаюсь в удобном помещении и поэтому осмеливаюсь просить Вас поместить меня с семейством хотя бы в каком-нибудь из домов, в ведомстве церковных состоящих. Сие облегчило бы меня и в содержании и в занятиях...». При жизни Иуане Агузаты-Габараты ему платили пансион, и за счет этого он жил со своими домочадцами, но после смерти его семью лишили и этого. Его супруга Мария в 1831 году на имя полицмейстера Тифлиса Минченко отправила прошение об оказании помощи, где она отмечала, что «на ее попечении остались трое детей отца Иуане (дочь и двое сыновей)». На тот момент его дочь была замужем, старший сын поступил на службу в духовное ведомство, а младший сын, которому было всего 15 лет, был учащимся Тифлисской семинарии.
Несмотря на тяжелую судьбу и невыносимые жизненные условия, Иуане Георгиевич оставил богатое духовное, творческое и педагогическое наследие.
Конечно, ныне больше всего известна его поэзия. Вот уже два века содержание «Поэмы об Алгузе» поражает воображение самых взыскательных критиков и читателей. А. Шегрен, В. Миллер, Г. Баев, Н. Ханикаев, В. Абаев, Скитский, Н. Джусойты, Г. Бестуаты, М. Исаев, Л. Чибиров – даже просто перечень этих авторитетных ученых, поэтов и общественных деятелей вселяет уверенность в том, насколько весома значимость этого эпического произведения. Не случайно же национал-шовинисты Грузии стремились «огрузинить» не только поэму, но и ее автора: «Поэма об Алгузе» вдруг превратилась в «Алгузиани», а сам Иуане Агузаты-Габараты – в Ялгузидзе. Слава богу, эти дикие времена уже позади, поэтому мы уверенно можем сказать, что позиции родоначальника новой осетинской литературы незыблемы.
Иуане Агузаты-Габараты был одним из первых кавказских интеллигентов-просветителей, немало сделавших для приобщения своего народа к свету образования. В предисловии к своему переводу Евангелия он писал: «Молю Бога, чтобы он дал моему единокровному народу и его потомству просветиться через книгу и разум». Прекрасно понимая, что этот непочатый край работы ему одному не одолеть, он позаботился о подготовке последователей. Благодаря ему в различные учебные заведения были пристроены Т. Губаев, Я. Балаев, Ч. Аликов и многие другие. В нескольких ущельях Северной и Южной Осетии были открыты начальные школы, учащиеся которых обучались по его книгам. Вот что говорилось в одном из документов того времени: «В Дигорском приходе обучалось семь мальчиков, в Унальском – восемь, по несколько мальчиков обучалось чтению и письму в Джинате, Санибе и других местах» (ЦГИДа Грузии, ф.139, д. 162, л.2-4). Таким образом, Иуане-педагог всеми мерами способствовал распространению образования в Осетии два века назад.
Большого внимания заслуживает деятельность Иуане в качестве переводчика. Только в 1819 году он перевел несколько книг: 1) утренние молитвы; 2) вечерние молитвы; 3) катехизис с кратким при нем христианским нравоучением. Эти переводы были изданы в Тифлисе в 1820 г. тиражом в 300 экз. В 1920 году он перевел «Литургию», которая увидела свет в Московской синодальной типографии в 1821 г. тиражом в 600 экз. Перечисленные переводы были напечатаны церковными буквами. В 1823 году Агузаты закончил перевод «Четвероевангелия» светской азбукой, которую составил сам же. Свои переводные тексты Иуане до печатания читал осетинам с целью проверки их доступности на родном языке. Агузаты был человеком глубоко верующим, но, переводя церковные книги на осетинский язык, он в первую очередь ставил своей целью создать для осетин письменность на родном языке. Обращаясь к будущим поколениям, Иуане дальновидно писал: «Итак, создал я вам книгу. Над ней я трудился день и ночь, чтобы вы, мои единокровные осетины, не остались без книг (письменности), и теперь молюсь и умоляю всех, чтобы в дальнейшем вы сами и ваши дети из рода в род все более просвещались умом».
Такое завещание мог оставить только тот человек, который был благословлен Всевышним. Эпоха Иуане Агузаты-Габараты вписана золотыми буквами в историю осетинской культуры. А сам он стал олицетворением национального духа святости. Поэтому сегодня мы, его потомки, должны об этом помнить и чтить своего великого предка, который сумел пройти через чистилище времени и сохранить наше национальное достояние.