Судьба героя нашей сегодняшней публикации гвардии рядового, участника специальной военной операции Дениса ГОРБАНЕВА неотделима от Мариуполя, с боевых действий в котором в конце февраля 2022 года началась борьба нашей армии против украинских нацистов. А штурмовая операция по освобождению города в мае 2022 года обеспечила российским войскам первую крупную победу…
Контракт – на полгода
До спецоперации, начиная с 2016 года, наш земляк Денис Горбанев служил по контракту в Российской армии. Служил в разведке и, само собой, участвовал в боевых операциях, в том числе в горной Ингушетии. Последнее время служил в войсковой части 22511, дислоцированной в Моздоке. Здесь, дома, ему было комфортно – парень вырос в селе Троицком, на Пятой сотне.
Разведка – дело опасное, но интересное. Она дает возможность проверить себя на смелость, выносливость, готовность принимать решения. Когда объявили начало специальной военной операции, Денис ощутил потребность немедленно присоединиться к добровольцам и отправиться на Украину. На второй день после начала СВО, 25 февраля, Денис уже был в военном комиссариате. Ему, как и нескольким знакомым ребятам, предложили подписать контракт на полгода…
Разведка – дело опасное, но интересное. Она дает возможность проверить себя на смелость, выносливость, готовность принимать решения. Когда объявили начало специальной военной операции, Денис ощутил потребность немедленно присоединиться к добровольцам и отправиться на Украину. На второй день после начала СВО, 25 февраля, Денис уже был в военном комиссариате. Ему, как и нескольким знакомым ребятам, предложили подписать контракт на полгода…
Мариуполь. Завод «Азовсталь»
Много с чем пришлось столкнуться Денису во время боевых операций. Видел и бандитов, и схроны с оружием, и смерть. Не раз пережил гибель товарищей. Но от того, что предстало глазам в Мариуполе, волосы встали дыбом, верить в очевидную реальность не хотелось. Город, осада которого началась 24 февраля 2022 года, в апреле был весь в руинах, уцелевших зданий почти не осталось, улицы завалило мусором, жителей нигде не видно – большинство эвакуировали (по желанию). Оставшиеся прятались в подвалах разрушенных домов. Денис вспоминает:
– Выезжали в зону СВО в составе бригады морских пехотинцев. В апреле 2022 года заехали на завод «Азовсталь», где, согласно разведданным, в подвалах, бункерах засело большое количество боевиков. Территория огромная. Разведгруппа выявляла места их скопления, а за освобождением отдельных участков от бандитов следовала зачистка по секторам. Но тут нашими войсками был получен приказ покинуть территорию завода и снаружи взять его в окружение, чтобы не дать противнику вырваться, брать боевиков в плен, а в случае сопротивления – уничтожать. В разведгруппе 6–8 человек, у нас на вооружении автоматы, гранатометы, минометы… Переданное по рации сообщение, что на нас идет группа противника численностью до 200 человек, всерьез озадачило. Что делать? Мы, конечно, приняли бы бой, многих перебили, но… Не знаю, что было бы, ведь батальон «Азов» – это нелюди, все боевики под наркотой, идут, не чувствуют ни боли, ни страха. Зомби! А у нас в аптечках – только слабое обезболивающее (промедол), бинт, жгут – и все! Каждый выдохнул, когда ситуация неожиданно быстро разрешилась – по рации поступило новое сообщение: «Они отходят»… Мы в недоумении – что случилось? Оказалось, «азовцы» услышали и увидели «птичку» – наш самолет-беспилотник. Мы были в курсе, что хохлы очень боялись морпехов...
Пока Денис говорит по телефону, а потом сканирует документы одного из участников СВО, получившего тяжелое ранение, инвалидность и сейчас ожидающего выплат, я вспоминаю, как мы, жители района, с самых первых дней спецоперации не отходили от экранов телевизоров.
– Тяжелее всего было в первые дни, – продолжает Денис. – Но когда немного освоились в обстановке постоянной опасности, сами накупили антибиотики, обезболивающие препараты, шприцы, кровоостанавливающие средства, жгуты – много чего. Я раздал пацанам кеторол для инъекций и убедился в его эффективности, когда одному из раненых ребят, только что корчившемуся от боли, после укола заметно полегчало.
– Выезжали в зону СВО в составе бригады морских пехотинцев. В апреле 2022 года заехали на завод «Азовсталь», где, согласно разведданным, в подвалах, бункерах засело большое количество боевиков. Территория огромная. Разведгруппа выявляла места их скопления, а за освобождением отдельных участков от бандитов следовала зачистка по секторам. Но тут нашими войсками был получен приказ покинуть территорию завода и снаружи взять его в окружение, чтобы не дать противнику вырваться, брать боевиков в плен, а в случае сопротивления – уничтожать. В разведгруппе 6–8 человек, у нас на вооружении автоматы, гранатометы, минометы… Переданное по рации сообщение, что на нас идет группа противника численностью до 200 человек, всерьез озадачило. Что делать? Мы, конечно, приняли бы бой, многих перебили, но… Не знаю, что было бы, ведь батальон «Азов» – это нелюди, все боевики под наркотой, идут, не чувствуют ни боли, ни страха. Зомби! А у нас в аптечках – только слабое обезболивающее (промедол), бинт, жгут – и все! Каждый выдохнул, когда ситуация неожиданно быстро разрешилась – по рации поступило новое сообщение: «Они отходят»… Мы в недоумении – что случилось? Оказалось, «азовцы» услышали и увидели «птичку» – наш самолет-беспилотник. Мы были в курсе, что хохлы очень боялись морпехов...
Пока Денис говорит по телефону, а потом сканирует документы одного из участников СВО, получившего тяжелое ранение, инвалидность и сейчас ожидающего выплат, я вспоминаю, как мы, жители района, с самых первых дней спецоперации не отходили от экранов телевизоров.
– Тяжелее всего было в первые дни, – продолжает Денис. – Но когда немного освоились в обстановке постоянной опасности, сами накупили антибиотики, обезболивающие препараты, шприцы, кровоостанавливающие средства, жгуты – много чего. Я раздал пацанам кеторол для инъекций и убедился в его эффективности, когда одному из раненых ребят, только что корчившемуся от боли, после укола заметно полегчало.
Охота на морпехов
Украинские радикалы охотились на морпехов, над нами зависали постоянно коптеры. Спрятаться невозможно. В районе депо я отделился от своей разведгруппы, высматривая скопления противника. Проскакивал между вагонами. В первые же два дня пережил шесть прилетов – мины, снаряды рвались в метрах от меня, отбрасывало взрывной волной. Ложился на землю, думал: «Живой – пока лежу». Только поднимаюсь – опять взрыв: прилетела мина от польского миномета. Пятый прилет – в то место, откуда я только что переместился…
Больше всего боялся попасть в плен. Все знали, как бандиты расправлялись с пленными. О батальоне «Азов» вообще ходили невероятные слухи: они применяют пытки, которые человек не в состоянии выдержать…
Мы, как рабочая группа, после штурма зачищали территорию по секторам – от мин, снарядов, неразорвавшихся гранат. А потом заходили войска ДНР, а у нас ночью была возможность передохнуть. Жители Мариуполя (отказавшиеся эвакуироваться) целыми семьями прятались в подвалах уничтоженных домов. Голодали. Мы ходили по разбитым домам и собирали все продукты, что попадались. Ребята выводили людей из подвалов, и мы раздавали им еду.
– Мальчики, вы себе возьмите! – одна бабуля никак не решалась принять дары.
– Берите, берите, у нас тоже есть!
Нас предупредили, что в городе может начаться мародерство, что среди жителей могут оказаться переодетые боевики. И действительно: наткнулись на двух здорового вида парней, бедно одетых. Окружили, остановили. Когда их раздели, у обоих тела – сплошь в наколках. «Азовцы»! Пленили, конечно…
Каждый миг в Мариуполе мог стать последним, тут кому как повезет. Рядом со мной погибали ребята, меня до поры Бог берег. Думал: только не плен, в случае чего – граната!
До освобождения Мариуполя от радикалов остаться невредимым не удалось. 2 мая, в очередном бою, когда, перебегая между вагонами, я продвигался к своим, зацепился за что-то и… Ранение в голову оказалось тяжелейшим. Разворотило, раздробило челюсть. Стреляли-то бронебойными, зажигательными… Боль – адская! Потом – госпитали: Новоазовск, Донецк, Ростов-на-Дону, Моздок, Владикавказ. Свои хождения по мукам описывать не буду, скажу только, что перенес три операции, одну – без наркоза. От четвертой, последней, отказался – больше такую боль не вынесу. Говорить мне и сейчас трудно. Но жизнь-то продолжается.
Больше всего боялся попасть в плен. Все знали, как бандиты расправлялись с пленными. О батальоне «Азов» вообще ходили невероятные слухи: они применяют пытки, которые человек не в состоянии выдержать…
Мы, как рабочая группа, после штурма зачищали территорию по секторам – от мин, снарядов, неразорвавшихся гранат. А потом заходили войска ДНР, а у нас ночью была возможность передохнуть. Жители Мариуполя (отказавшиеся эвакуироваться) целыми семьями прятались в подвалах уничтоженных домов. Голодали. Мы ходили по разбитым домам и собирали все продукты, что попадались. Ребята выводили людей из подвалов, и мы раздавали им еду.
– Мальчики, вы себе возьмите! – одна бабуля никак не решалась принять дары.
– Берите, берите, у нас тоже есть!
Нас предупредили, что в городе может начаться мародерство, что среди жителей могут оказаться переодетые боевики. И действительно: наткнулись на двух здорового вида парней, бедно одетых. Окружили, остановили. Когда их раздели, у обоих тела – сплошь в наколках. «Азовцы»! Пленили, конечно…
Каждый миг в Мариуполе мог стать последним, тут кому как повезет. Рядом со мной погибали ребята, меня до поры Бог берег. Думал: только не плен, в случае чего – граната!
До освобождения Мариуполя от радикалов остаться невредимым не удалось. 2 мая, в очередном бою, когда, перебегая между вагонами, я продвигался к своим, зацепился за что-то и… Ранение в голову оказалось тяжелейшим. Разворотило, раздробило челюсть. Стреляли-то бронебойными, зажигательными… Боль – адская! Потом – госпитали: Новоазовск, Донецк, Ростов-на-Дону, Моздок, Владикавказ. Свои хождения по мукам описывать не буду, скажу только, что перенес три операции, одну – без наркоза. От четвертой, последней, отказался – больше такую боль не вынесу. Говорить мне и сейчас трудно. Но жизнь-то продолжается.
Что дальше – где приложить силы?
Когда после штурма завода «Азовсталь» пленили 2,5 тысячи радикалов, и город Мариуполь был освобожден, я лежал в госпитале. Но как бы тяжело ни было – радость от первой нашей победы была безмерной. Для дальнейшей службы я уже был не годен. Увольняясь из армии, думал, куда пойти работать. Узнав, что в филиале государственного фонда «Защитники Отечества» в Северной Осетии есть вакансия для работы в Моздоке, обратился туда. И вот – тружусь в качестве социального координатора. Решаем важную задачу по поддержке участников специальной военной операции и их семей. Вы сами видели: у нас ни минуты свободной, обращений – множество, в помощи нуждаются и ветераны боевых действий, и бойцы, получившие инвалидность, и члены семей участников СВО. Нередко людям, чьи близкие пропали без вести, нужна психологическая помощь. Если это сельчане, – еду в село.
Недавно вернулся из Ростова, где проходил обучение в академии РАНХиГС по повышению квалификации по специальности «социальный координатор». Так что продолжаю жить и работать…
Недавно вернулся из Ростова, где проходил обучение в академии РАНХиГС по повышению квалификации по специальности «социальный координатор». Так что продолжаю жить и работать…