При этом, как констатирует Следственное управление СКР по РСО–А, значительно снизилось количество убийств: с 29, зарегистрированных в 2016 году, до 14 в 2017-м. Тем не менее с приходом в современную жизнь новых технологий трансформируются и посягательства, за которые предусмотрено уголовное наказание. С какими вызовами приходится сталкиваться криминалистам, от кого нужно защищать наших детей и что делать с непрофессионализмом кадров – об этом мы поговорили с начальником отдела криминалистики СУ СКР по РСО–А Черменом КАЗИЕВЫМ.

– Что касается статистики убийств, то если в позапрошлом году у нас осталось 9 нераскрытых преступлений, то в этом – только одно, – рассказал наш собеседник. – Меньше за минувший год было зарегистрировано дел с причинением тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть, – 6 (в 2016-м их было на треть больше). Из них одно, сопряженное с разбойным нападением на женщину в Беслане, к сожалению, пока осталось нераскрытым.

– От чего зависит "нераскрываемость" преступлений?

– Раскрытие любого преступления – это слагаемое работы следователя и оперативника. И если в какой-то части есть пробуксовка или недоработка, то соответственен и результат. Любое неочевидное преступление – это минимум исходных данных, с которых начинается расследование, и многое определяет профессионализм следователя и оперативников. Сказать, что работа не ведется, не могу: отделом криминалистики ежемесячно изучаются подобные дела. Но если нет данных о подозреваемом, преступление считается нераскрытым. Каждое такое нераскрытое тяжкое и особо тяжкое… то 9, то 6 преступлений за год – в любом случае, это бремя, к которому будем возвращаться, пока не раскроем.

– За минувший год удалось раскрыть какое-то старое дело?

– Два убийства, 1988 и 1992 гг., совершенные во Владикавказе и Беслане. Мы работали над ними больше года, шаг за шагом. В итоге установили и изобличили виновную в убийстве, совершенном во Владикавказе. Сама женщина призналась в преступлении, рассказала, как это произошло. К тому же она отбывала наказание в Иркутской области за аналогичное убийство. А вот по "бесланскому" факту мы установили, что преступник полностью изменил анкетные данные, долго проживал в Ставропольском крае, скончался в 2011 году. Пошагово установили и как паспорт менял, и даже нашли тех, кто был в курсе, что мужчина в силу каких-то причин скрывался. Параллельно расследовали и "свежие" преступления.

Из резонансных, которые произошли в прошлом году, окончено дело об убийстве супругов в одном из садоводческих товариществ. Надо отдать должное оперативникам – отработали грамотно, и мы в течение нескольких суток полностью восстановили картину преступления, нашли оружие, которое убийца выкинул в канал. Убийство было незаурядным с той точки зрения, что изначально вообще никаких зацепок не было.

Другое убийство – жителя Армении, который транзитом ехал через Владикавказ, произошло в районе Гизельского круга, где рейсовый автобус с пассажирами остановился на отдых. Ночью два проходивших мимо шалопая просто решили попросить денег. На этой почве вспыхнул конфликт, который перерос в поножовщину с пассажирами, в результате которой один из них погиб. Удалось установить преступника и находившееся с ним лицо уже на вторые сутки, хотя преступление было совершено при неочевидных обстоятельствах.

– Не очень принято у нас в республике говорить о педофилии, и тем не менее следственный комитет осторожно поднимает эту проблему из года в год. Статистика растет?

– У нас за последний год существенно выросло количество преступлений против половой неприкосновенности малолетних. Всего возбуждено 48 уголовных дел, из которых 39 – по фактам посягательств на половую неприкосновенность несовершеннолетних. В прошлом году таких случаев было зарегистрировано 16. И это не только насилие в семье – последние несколько примеров свидетельствуют о том, что дети (как мальчики, так и девочки) к преступникам не имели никакого отношения. Если говорить об Интернете и том же "вацапе", соцсетях, то тут даже физический контакт необязателен – достаточно фотографий, видео, скабрезных бесед для состава преступления. Причем возраст переписывающихся со взрослыми мужчинами детей – 10–11 лет.

– С какими проблемами чаще всего приходится сталкиваться в работе?

– Не хочется говорить о некомпетентности, непрофессионализме, но утверждение "кадры решают все" – не расхожее. В нашей работе, где все связано с судьбами людей, их жизнями, когда от тебя зависит многое, именно профессионализм выходит на первый план. Досадно приходить к выводу о своих ошибках и просчетах, общих ошибках. А тем более неприятно, когда обыватель волей судьбы с этим сталкивается – это, пожалуй, самое неприятное, что не хотелось бы видеть. Проблем много, но мы стараемся их решать. Вообще, в следственном комитете внимание профподготовке – первоочередное. Проблема ведь не только в том, что в системе попадаются некомпетентные люди. Как правило, те, кто проработал 3–4 года – состоявшиеся специалисты. Речь идет о качестве вузовского образования. Многие ребята, с кем приходится сталкиваться по работе, не имеют тех базовых знаний, которые хотелось бы видеть в них, но вуз не сумел их вложить. К сожалению, это тоже – факт.

– Когда Бастрыкин говорит, что неприкасаемых у нас нет, в Северной Осетии таковые есть с точки зрения расследуемых преступлений?

– Мне об этом тяжело судить, но если есть вопрос, то, видимо, он предопределен местечковыми нюансами. Не могу сказать, что с какими-то проблемными вопросами не сталкивался, но выделить яркий аспект, думаю, тоже было бы неуместно. Каждое уголовное дело специфично: это всегда чьи-то интересы, судьбы, да и люди попадаются разные. Одно определенно ясно: закон у нас один, и его нужно соблюдать всем без исключения. Следственным комитетом этот вектор уверенно задается, и мы ему следуем, хотя, конечно, с какими-то "особенностями на местах" сталкиваться приходится.