В феврале 2018 года исполняется 200 лет со дня выхода в свет трехтысячным тиражом капитального труда Н.М. Карамзина "История государства российского". Выдвинутая им идея укрепления государственной власти в многонациональной России напрямую связана со значением и ролью правовой аккультурации в становлении государственных и правовых начал на территориях, вошедших в состав России в прошлом.

Н.М. Карамзин проводит весьма интересные параллели с зарубежной историей государства и права. Он одним из первых историков Российского государства и права обратил внимание на присущую западной историографии тенденцию не только искажать, но и преуменьшать историю России, превратно истолковывая деяния ее правителей, в частности, Петра I, во время правления которого зримо проявляется позитивная роль России по отношению к грузинскому и осетинскому народам.

Планомерное продвижение России на юг, в бассейн Каспийского и Черного морей, на Кавказ начинается по инициативе императора, который не представлял себе будущее России вне фарватера мировой политики, что было немыслимо без проникновения ее на Кавказ и в Азию, тем более что военно-морская и торговая политика, проводимая Россией, вызывала поддержку у народов Кавказа и Азии.

Процесс дипломатических переговоров о юридическом вхождении Грузии и Осетии в состав России мы считаем правомерным датировать 1724 годом, когда грузинский царь Вахтанг VI и наследник знатнейшей осетинской фамилии Царазонта Зураб Магкаев отбыли в Россию для ведения переговоров о вхождении их народов в состав Российской империи. В то время осетины и грузины, желавшие избегнуть участи покорения и ассимиляции, справедливо усмотрели в присоединении к России безальтернативный путь к национальному спасению.

Это было, по сути дела, единое решение грузинской и осетинской правящих элит ибо, как справедливо отмечает профессор Р.С. Бзаров, по традиции, хорошо известной со времен царицы Тамары, детей элиты осетинского алагирского общества брали на воспитание грузинское цари (с ХIII века, впрочем, они сами по мужской линии происходили из осетинских Царазонта). Посольство своих целей не достигло ввиду объективных причин, среди которых главная – смерть Петра I. До 1734 года Зураб Магкаев прожил в России, а затем вернулся на родину, где вел пророссийскую агитацию среди кавказских народов.

К этому времени политическое единство в вопросе о жизненной необходимости присоединения к России находит свое выражение во всех без исключения осетинских обществах, среди всех его социальных слоев. Сохранившиеся отголоски христианского вероучения православного образца способствуют этому процессу. Со своей стороны Русская православная церковь, будучи частью Российского государства, активно способствует развитию на Кавказе и в Осетии, в частности, миссионерско-просветительской работы.

В период царствования Елизаветы Петровны идея присоединения Осетии к России была воплощена в жизнь в виде обоюдных политико-правовых действий. Так, в 1745 году по велению императрицы была учреждена и отправлена на Кавказ Осетинская духовная комиссия, а в Россию была отправлена специальная депутация представителей всех осетинских обществ. В период с 1749 по 1752 год это осетинское посольство находилось в Санкт-Петербурге и было сформировано и отправлено по согласованию с российским правительством, а всеми осетинскими делами в российской столице занимался сам руководитель Коллегии иностранных дел, канцлер А.П. Бестужев-Рюмин.

С юридической точки зрения, наличие двусторонних переговоров и прием осетинского посольства императрицей однозначно свидетельствует о признании Россией Осетии де-юре. Об этом же говорят и признание в результате переговоров стремления осетин "быть в подданстве ее императорского величества" и признание Россией осетинских земель "вольными и свободными". Согласно духу и букве существовавшего в те годы международного права проведенные переговоры свидетельствуют об установлении международных отношений, т.е. обоюдном юридическом признании. Однако осетинское посольство не ставило целью юридическое признание своей независимости, а добивалось вхождения в состав Российской империи.

Весьма интересно, что в конце XVIII века при дворе картло-кахетинского царя Ираклия II возникает идея создания "великой Грузии" в составе Картло-Кахетии, Имеретии и четырех ханств: Гянджинского, Ереванского, Нахичеванского и Карабахского, населенных в большинстве своем этническими армянами. Отношение к этому плану со стороны России, Турции и Ирана было весьма неоднозначным. Данный план во многом носил авантюрный характер, самостоятельно осуществить его Грузия не могла. Что же касается легитимности данного государственного образования, то ее оно было лишено вовсе, ибо со стороны армянского народа не было на то волеизъявления, и свое господство в новой империи Ираклий II хотел обеспечить при помощи русских войск и опираясь на признание Россией его прав на вышеназванные территории.

Планы Ираклия II похоронил поход шаха Ирана Ага-Мухаммед-шаха, разорившего Закавказье и взявшего Тбилиси (в те годы Тифлис) в сентябре 1795 года. Эти действия, выходящие далеко за пределы норм и правил войны, фактически подтолкнули Россию к оказанию военной помощи Грузии. Весной 1796 года Екатерина II направила в Закавказье 30-тысячную армию, но к этому времени войска Ага-Мухаммед-шаха уже покинули театр военных действий. Спустя чуть более года скончался Ираклий II, и вместе с ним умерла идея "великой Грузии". Император Павел I предложил создать Закавказскую федерацию, находящуюся под российским протекторатом. Но этому плану решительно воспротивился сын Ираклия II Георгий ХII, настоявший на прямом вхождении Грузии в состав России.

В конце ХХ века Кавказ вновь стал ареной межнациональных войн. Нам представляется, что в деле гармонизации государственных отношений между народами Кавказа необходимо творчески использовать опыт предшествующих поколений в соответствии с духом и буквой международного права. Как справедливо подчеркивает профессор Р.А. Каламкарян, "продвижение человечества по пути прогресса призвано осуществляться в формате права и справедливости". Для урегулирования российско-грузинских, грузино-абхазских и грузино-осетинских противоречий необходимо признать предмет спора. Думается, что весьма правомерно решение проблем российско-грузинских, грузино-осетинских и грузино-абхазских отношений осуществлять согласно общему правилу, закрепленному в ст. 38 Статута Международного суда. Это три основных (международные конвенции, международный обычай и общие принципы права) и два вспомогательных (судебные решения и доктрина ученых) источника права в сочетании со справедливостью ex aequo et bono составляют основу для разрешения споров между государствами.

Подытоживая, хочется отметить, что для России как многонационального государства большое значение имеет проблема обеспечения единства народов и укрепления вертикали власти, по сути дела разработанная и внедренная Петром Великим и его последователями. Жесткие, злые, агрессивные фальсификации мы стали встречать все чаще и чаще, и речь здесь идет не только об инсинуациях зарубежных авторов, но и некоторых отечественных "исследователей". По сути дела демонизируется вся наша отечественная история государства и права, и в этой связи очень актуально звучат слова академика М.М. Ковалевского, писавшего еще почти полтора столетия назад: "К чести нашей политики надо сказать, что в сношениях с народностями, населяющими империю, мы никогда не обнаруживали той готовности ломать установленный у них веками строй, какой отличалась, например, английская политика в Индии…" Присоединение Кавказа к России, юридически оформленное в XVIII–XIX веках сопровождалось сочетанием различных методов убеждения и принуждения со стороны центральной российской власти. Однако видеть лишь императивную сторону в процессе взаимодействия центральной власти в лице военно-полицейских органов и местных, пускай и во многом патриархальных, на наш взгляд, некорректно.

Современная российская правовая система может успешно развиваться лишь с учетом веками наработанной правовой культуры, определенных национальных, религиозных и региональных особенностей ее народов. Анализ историко-правовых исследований Н.М. Карамзина, выявленные им исторические параллели и правовые особенности развития государств и сравнительно-правовой анализ западноевропейской и российской правовой культуры открывают новые возможности разоблачения сложившихся стереотипов, изображающих наше отечество "тюрьмой народов", "жандармом Европы" и "империей зла".