Традиции ковроткачества в Иране – не просто богатейшие: по мнению многих специалистов, родина ворсового ковроделия, которым славится Восток, – именно Персия. Здесь оно было развито уже в III в. и достигло вершины совершенства в ХVI столетии.

Лицевая поверхность ворсового ковра образуется из отдельных цветных нитей, привязанных узелками к нитям основы: после каждого ряда узелков проводится нить уткá, а затем ворсинки ровно подстригаются. Основной критерий ценности такого ковра – его плотность, измеряемая числом узлов на квадратный дециметр. Придворные мастера персидских шахов создавали огромные (до 30–50 кв. м) ковры самого сложного и тонкого рисунка, напоминавшего восточные миниатюры. В замысловатом переплетении цветочной орнаментики прятались изящные фигурки животных и птиц, в каймах растительные узоры перемежались с вязью надписей. Над такими коврами трудились по многу лет целые бригады мастеров-мужчин: один человек даже в течение всей жизни не смог бы выполнить эту работу.

Постепенно под влиянием ислама фигурки живых существ из декора персидских ковров исчезли. Остались исключительно растительные мотивы, покрывавшие поверхность ковра сплошной сетью мелкого, изысканного тканого узора. "В зависимости от места изготовления персидские ковры – ферганские, ширазские, хамаданские, хорасанские – различаются орнаментикой, цветовой гаммой, плотностью и высотой ворса. Среди них есть и тонкие, подобные бархату, и исключительно толстые, такие, что нога в них утопает почти по щиколотку, – пишет российский искусствовед Вера Бокова. – Богатые обыватели "уважают" толстые, но знатоками они ценятся ниже. Наиболее дорогие – керманские ковры, тонкие, плотные, мягкие, нежного гармоничного колорита с преобладанием, как и вообще в персидских коврах, разных оттенков зеленого и оранжевого цветов".

Самый распространенный рисунок персидского ковра – помещенный в центре поля медальон в виде розетки, ромба, шестиугольника или овала, от которого во все стороны расходится растительный узор, часто включающий мотив "персидского огурца" (на самом деле это стилизованное изображение плода миндаля). Нередко фон ковра бывает также сплошь заполнен одинаковыми мотивами, но с обязательной широкой тройной орнаментальной каймой.

Как и в старину, так и теперь персидские ковры ручной работы (а стоимость такого ковра размером 2 на 3 метра на Западе и в России сегодня достигает 60 тыс. долларов и выше) ткутся из высококачественной овечьей, верблюжьей и козьей шерсти, а также из шелка, льна и пеньки в различных сочетаниях. Чем изысканнее орнамент на ковре, тем изделие дороже, а на изготовление одного ковра средних размеров с не слишком сложным узором требуется около двух лет. Вплоть до середины ХIХ в. в Иране для ковровой пряжи использовали только натуральные красители: индиго, кармин, марену, шафран, сок крушины и т. д. Огромным достоинством таких красок была мягкость тона: даже контрастные цвета не выглядели на ковре кричащими, а с возрастом вещи мягкость и гармония красок лишь возрастали. Но в 1856 г. англичанин Уильям Генри Перкин открыл синтетические анилиновые красители, и они довольно быстро проникли на Восток. Персидское правительство издало указ, грозивший отсечением правой руки всякому красильщику, применившему эту новинку. Однако угрозы и кары не возымели действия, и во второй половине ХIХ в. химия в очень большой степени стала влиять на цветовую гамму восточных ковров.

"…Несколько изящных статуэток, фарфор за стеклом и прекрасные персидские ковры. На полу большой султан-абад, на стене два шелковых кашанских коврика и замечательный, в четыре краски, сарух. Я залюбовался переливчатой игрой оттенков ковра…" Так наш земляк, осетинский писатель Хаджи-Мурат Мугуев, описывает в своем остросюжетном романе "Кукла госпожи Барк" устами его главного героя, полковника Александра Дигорского, тегеранскую гостиную американской журналистки Эвелины Барк. По совместительству – красавицы-шпионки, работающей под псевдонимами Ирандуст и Ориенталия сразу на две западные спецслужбы и плетущей сложную интригу против советской разведки. И, судя по этой цитате, в иранских коврах отменно разбирались не только герои романа, но и сам его автор, воевавший в годы Первой мировой на Персидском фронте. А в столице Терской области, как пишет об этом в книге "Старый Владикавказ" доктор исторических наук Залина Канукова, действовал на рубеже ХIХ–ХХ в.в. персидский ковровый цех, где ковры ткали женщины из семей персидских отходников, приезжавших на заработки на Кавказ. Продавали их изделия в магазине владикавказского купца Симонова. А один из первых специализированных магазинов по продаже персидских ковров открылся во Владикавказе еще в конце 1880-х годов на ул. Грозненской, 6 (ныне – ул. Куйбышева).