А узнать какие-то факты из биографии Созыра помогла случайная встреча во дворе книжной типографии со старым приятелем и односельчанином Ирбеком Гугкаевым. Спросил, каким ветром его занесло сюда, и он объяснил, что написал родословную Гугкаевых, рассказы о людях, которыми гордится их род, и что теперь занимается изданием ее отдельной книгой.

Я с большим интересом пролистал рукопись Ирбека, а затем попросил у него разрешения привести отрывок из нее в будущей книге о моем родном селе Хумалаге:

"Созыр (Сергей по документам) Садулович (Савельевич) Гугкаев родился в селе Хумалаг в 1912 году. Закончив семь классов в местной школе, он поступил в железнодорожный техникум во Владикавказе, а затем – в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. Трудовую деятельность начинал во Владикавказе на вагоно-ремонтном заводе имени С. М. Кирова начальником отдела, а в 1955 году стал его директором. Руководство республики обратило внимание на успешного, инициативного директора, и вскоре его избрали секретарем горкома партии, а затем и первым секретарем. Несколько раз избирался депутатом Верховного Совета республики, был членом бюро обкома партии, делегатом XXIII съезда КПСС...".

Ниже мы еще вернемся к фактам биографии нашего славного земляка, а пока слово тем, кто хорошо его знал, часто встречался с ним.

Казбек Доев: "Билар очень уважал вашего земляка"

Я закончил строительный институт в Ростове, получил специальность инженера-технолога и вернулся домой. Меня приглашали в проектный институт, но я отказался и пошел простым мастером производственного комбината тогдашнего совнархоза. Через некоторое время меня назначили руководителем одного из трех самостоятельных подразделений комбината. Мы производили железобетонные конструкции, первыми в Союзе начали выпускать 24-метровые балки, и их мгновенно разбирали.

Как-то к нам на предприятие приехали двое мужчин, солидные такие, представительные. Один из них оказался руководителем промышленности и строительства республики Константином Дзестеловым другой – секретарем горкома партии Сергеем Гугкаевым.

– Знаешь, что нас привело сюда? – задали они вопрос, и, не ожидая ответа, объяснили, что в городе строится Дворец металлургов, но при его возведении не используются местные строительные материалы, а хочется, чтобы там было и что-то наше, свое. "Мы бы хотели, – сказали они, – чтобы ты, молодой инженер, подумал над этим, помог нам".

У нас тогда на комбинате был немецкий камнерезный комбайн, сейчас таких комбайнов везде полно, а тогда ни у кого кроме нас не было. Я пообещал подумать и попросил на раздумья 3–4 дня. На пятый день они опять предстали передо мной. Я еще подумал: неужели у них нет более важных дел, чем какие-то камни, но тем не менее показал им несколько образцов облицовочных плит. Они понравились им. Вот этими плитами и облицевали цоколи дворца.

Но, как потом выяснилось, два больших руководителя были озабочены не только строительством Дворца металлургов: они приехали специально познакомиться со мной. Когда встал вопрос о подборе кандидатуры на должность 1-го секретаря горкома комсомола, Гугкаев твердо сказал руководству республики:

– На сей раз это будет не историк, не юрист, а только инженер-строитель. Я сам и буду искать его.

Познакомившись с несколькими молодыми инженерами, он остановил свой выбор на мне. Клянусь тебе, мне не хотелось менять свою работу, я даже обратился к директору нашего комбината Коста Габееву, чтобы меня оставили в покое, но и к нему не прислушались.

В один из дней Сергей вызвал меня, мы долго беседовали и под конец он сказал:

– Что плохого в том, что ты будешь в комсомоле? Я тоже не меньше тебя люблю производство, завод, а теперь вот на партийной работе. Занимая это высокое место, я могу сделать намного больше полезного для города, республики, и у тебя будет такая возможность...

Одним словом, убедил он меня. Но не только своими доводами, а и личными качествами: нравился мне очень этот человек, я чувствовал, что с ним будет интересно работать. Он подкупал основательностью мышления, взвешенностью, чувствовалось, что он очень серьезно озабочен делами нашей молодежи.

В школе для меня непререкаемым авторитетом был наш директор, известный в республике педагог Владимир Дегоев. Я гордился им, пытался подражать. А в комсомоле таким непререкаемым авторитетом для меня стал Сергей Гугкаев. Он не был кабинетным работником, о проблемах города и горожан знал не по отчетам и докладам.

Каждое утро первый секретарь горкома партии Гугкаев на машине, а чаще пешком, отправлялся посмотреть, как убираются улицы в том или ином районе, когда открываются магазины и т.д. Иногда они ездили вдвоем с Биларом Кабалоевым. Помнится, однажды в каком-то магазине они попросили взвесить им конфеты, а продавщица сказала, что у них нет бумаги. Они улыбнулись и попросили:

– Насыпь их вот в наши шляпы.

Молодая девушка, не знавшая, кто они, так и сделала. Когда же покупатели представились, та побледнела и поспешила позвать директора магазина Ахсара Торчинова. В городе рассказ об этом случае передавался из уст в уста, как анекдот. Однако на второй день бумага появилась во всех магазинах.

К великому сожалению, я недолго поработал вместе с Гугкаевым. В 1966 году к нам приехали гости из Болгарии. Они собирались построить комплекс домов отдыха в Куртатинском ущелье, и Кабалоев поручил Сергею сопровождать их. Он должен был показать им все красоты ущелья, чтобы те сами выбрали место для строительства. Они долго ездили-ходили по кручами и долинам, поднялись на какую-то вершину, спустились к речке. Гугкаев, видимо, устал и, собираясь присесть на валун, наклонился и вдруг, сильно побледнев, упал. Пока искали телефон, пока врачи приехали...

После похорон Билар Емазаевич вызвал нас, нескольких ответственных работников, и сказал:

– Мы потеряли большого человека, руководителя республиканского масштаба, которого в будущем я хотел видеть в обкоме партии... Надо подумать о том, чтобы увековечить его память. Какие будут предложения?

Старшие, более опытные работники, высказались единодушно:

– Хорошо бы назвать его именем одну из новых улиц города.

Руководитель с ними согласился.

Я был на митинге по поводу присвоения имени Сергея Гугкаева одной из наших улиц. Там выступили и сам Билар Кабалоев, и новый секретарь горкома партии Лев Цогоев, и сказали много добрых, проникновенных слов о твоем земляке... А я даже не знал до этого, откуда он родом. В те времена не имело значения, где ты родился, неважно было, алагирский ты, чиколинский или эльхотовский, обращали внимание прежде всего на человеческие и деловые качества, на умение работать с людьми.

Сергей был истинным осетином...

Из будущей книги о фамилии Гугкаевых: "Когда наш большой брат Созыр (Сергей) занял высокое кресло руководителя столицы Осетии, по его инициативе были построены здание для телевидения, 182-метровая телевышка, новый планетарий, кинотеатры "Ракета" и "Восход", фабрика музыкальных инструментов, мясокомбинат, Дворец металлургов, правда, не успел довести до конца строительство детской железной дороги...

Заслуги Сергея Гугкаева перед родиной отмечены двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степеней и множеством медалей".

Генри Кусов: "Сергей был скромный, выдержанный, никакой суровости в нем..."

Мы с ним работали в одном здании на проспекте Мира, 25, он тогда еще был вторым секретарем горкома партии, а я литературным сотрудником молодежной газеты. Первым секретарем тогда был Дзарасов, тот был противоположностью Гугкаеву: гигант, трубадур, постоянно любил давать какие-то указания, но при этом был очень энергичный. А Сергей Садулович был скромный, интеллигентный, выдержанный, с мягким взглядом, никакой суровости в нем не было.

Он имел привычку иногда спуститься в зал на первом этаже, где была бильярдная, и поиграть с тогдашним председателем облсовпрофа Владимиром Хозиевым. Вот там мы и встретились. Увидев меня, он подозвал к себе и спросил:

– А вы случайно Измаила Кусова не знали? Мы с ним вместе учились в железнодорожном техникуме...

А я ему:

– Это мой отец...

– Вот как! – обрадовался он. – Заходите как-нибудь ко мне, поговорим.

Я стал часто бывать у него, в том числе и по редакционным делам. Он усаживал меня – двадцатилетнего начинающего журналиста – в кресло, а сам закуривал очередную папиросу, очевидно, про себя решая, с какой сегодня я обращусь к нему просьбой. Впрочем, просьба почти всегда была одна: помочь редакции газеты "Молодой коммунист" с квартирами, ведь партийным коллегам наверху их аккуратно выделяют. Заладил я ходить в такой высокий кабинет, честно сказать, не только потому, что мой отец был однокашником его хозяина, а зная то, что первый секретарь горкома партии слыл человеком, старавшимся понять нужды простых людей и всем помочь. Вот и нам помог: вскоре несколько наших журналистов справили новоселья.

Что бы сейчас ни говорили о партийных работниках того времени, я видел, что они не зацикливались только на бумагах, пытались включать в партийную номенклатуру людей с широким кругозором. Мы с ним стали чаще встречаться на заседаниях бюро горкома, пленумах. Иногда он меня просил остаться, и мы вдвоем часа полтора в его кабинете беседовали о литературе, поэзии, культуре, о Гайто Газданове, о Максиме Горьком.

Я в это время уже начал заниматься историей города, чтобы вернуть ему историческое название. Мне довелось даже встретиться с дочерью Серго Орджоникидзе, и она тоже сказала, мол, пора вернуть вашему прекрасному городу имя Владикавказ. Сергей Садулович этим вопросом очень заинтересовался, обещал переговорить с Биларом Кабалоевым. Они были с ним дружны, оба очень любили шахматы.

Как-то я заболел, меня должны были положить в больницу, как вдруг раздается телефонный звонок, приятный женский голос сообщает:

– Вас завтра к 10 часам приглашает к себе Билар Емазаевич...

Как было не пойти к этому человеку даже в нездоровом состоянии? Еле-еле, но дошел. Никогда не забуду самое интересное. В приемной я застал нескольких наших министров, редакторов республиканских газет: ждут. Постоял минуты две и вдруг слышу:

– Кусов, зайдите...

Надо было на их лица посмотреть, мне даже стало как-то неудобно. Зашел. И первый секретарь почти час со мной беседовал на разные темы. А потом говорит:

– А если в обком партии перейти, не возражаете?

Я ответил, что не возражаю, но сейчас болен и вынужден лечь в больницу. Он все понял, пожелал мне здоровья. Потом пригласил меня и во второй раз, но тогда я был посмелее и сказал ему:

– Я не смогу работать в партийных органах...

В это время раздался телефонный звонок, Билар Емазаевич поднял трубку, посмотрел на меня и говорит:

– Ну, не хочет твой парень ко мне в обком, Сергей. И что я могу сделать? Ну, не хочет, и все...

Это звонил ему Гугкаев. Потом мне сказали, что Билар хотел сделать меня своим помощником. Добра мне хотел Сергей Садулович, добра...

Позже я часто бывал в Куртатинском ущелье на месте, где он умер, со студентами, гостями республики и непременно рассказывал, каким замечательным человеком был Сергей Гугкаев.

Думаю, земляки должны знать и о семье Созыра. Он был племянником Дзиуа Дидарова, колхозного бригадира. В спутницы жизни выбрал одну из красивейших и образованных девушек Осетии Азу Хадарцеву. Их дочь Земфира закончила наш СОГУ, и ее оставили там же работать.

Сын Тамерлан сначала закончил университет здесь, во Владикавказе, затем институт международных отношений (МГИМО) в Москве. Работал в Министерстве иностранных дел РФ, затем в посольствах России в Египте, а позже в Иордании. Сейчас живет в Москве. Награжден несколькими правительственными наградами. Как и его отец, он скромен, уважителен к людям, очень любит родную Осетию, свою фамилию.

Их мать Аза после тяжелой болезни ушла из жизни в 2001 году, отец, как вы уже знаете, умер в 1966 году, ему было всего 54 года. Похоронен он в ограде Осетинской церкви, рядом со своим земляком Кубади Куловым.