Сегодня, когда эмоции уже остыли, можно конструктивно поговорить о том, как это было. Имена участников проекта уже есть в приказах о назначении на высокие должности. Принято решение о назначении Антона Серикова и Алексея Лысова в Администрацию Президента России. Победитель конкурса Павел Сорокин стал заместителем министра энергетики, а Олег Салагай, ранее занимавший должность директора Департамента общественного здоровья и коммуникаций Минздрава РФ, назначен заместителем министра здравоохранения. Илья Торосов стал заместителем министра экономического развития, а Татьяна Дьяконова – помощником министра.

Приглашений, предложений и возможностей для карьерного роста наверняка ждут и представители Северной Осетии, которые вышли в финал конкурса талантливых управленцев. Председатель Комитета молодежной политики, физической культуры и спорта АМС Владикавказа Марат Басиев, начальник отдела Управления по внутренней политике Администрации Главы и Правительства РСО–А Георгий Кайтуков, директор Фонда выставочной и презентационной деятельности Марат Сокаев, бизнесмен Алан Диамбеков и генеральный директор ООО "Парус" Вильям Гагиев дали свою оценку результатам прошедшего проекта.

– Можно ли стать реальным лидером – управленцем высокого класса, выиграв конкурс?

Георгий Кайтуков: Надо понимать, что этот конкурс в первую очередь – соревновательная площадка. "Образовательный" компонент, включенный в программу в виде выступлений и встреч, был рассчитан не столько на повышение управленческой квалификации, сколько на расширение кругозора. Стали ли мы в большей степени осознавать масштаб стоящих перед страной и обществом задач? Несомненно. Но стали ли мы благодаря этому управленцами более высокого уровня? Не думаю. Конкурс не учит управлять, конкурс призван выявлять способности и потенциал.

Алан Диамбеков: На мой взгляд, любой подобный конкурс соотносится с реальными компетенциями примерно так же, как авиасимулятор – с настоящим самолетом. То есть весьма похоже, но явно недостаточно для долгосрочных выводов. Поэтому мой ответ – нет. Но совершенно точно, участвуя в этом конкурсе, можно серьезно "прокачать" некоторые управленческие навыки и уж наверняка повысить менеджерскую мотивацию. При этом я умышленно не говорю о лидерстве, поскольку считаю, что конкурс "Лидеры России" – это история про управленцев, а никак не про лидеров.

Вильям Гагиев: Боюсь, что лидером и управленцем высокого класса невозможно стать, выиграв даже два конкурса. Скажу более: не будучи по умолчанию управленцем, имеющим определенную квалификацию и опыт, невозможно было в принципе стать участником конкурса "Лидеры России". Соответственно, победители не стали лидерами по ходу мероприятия, а всего лишь определяли свою состоятельность в качестве управленцев.

Марат Басиев: Как гласит один из лозунгов конкурса: "Лидерами не рождаются, а становятся". Становятся в результате кропотливого ежедневного труда, перманентного саморазвития и опыта социального взаимодействия. Конечно, победа в конкурсе сама по себе не сделает из участника лидера. Это только механизм выявления динамики развития и накопленных компетенций, а также ориентирование в трендах, в современной повестке дня и глобальных вызовах человечества. Конкурс помогает устанавливать корреляцию между собственными приоритетами и общественными запросами к современным руководителям со стороны власти, руководства корпораций и компаний.

– Какие ваши ожидания от проекта не оправдались?

А. Д.: Я не формировал для себя сверхожиданий, поэтому в личном плане оправдались все. Но два общественных момента все-таки отмечу. Во-первых, по аналогии с подавляющим большинством других регионов я ожидал, что власти республики проявят хоть какую-то заинтересованность в молодых ребятах, прошедших в полуфинал или в финал. Мы ведь чуть ли не единственный регион, где ни с одним участником конкурса не встретился ни один представитель власти. Лично мне этого и не надо, но знаю, что для многих коллег такое внимание было бы ценно, а для республики – полезно. Во-вторых, реально смущает, что подавляющее большинство победителей в данный момент настроены на работу по найму. Кто же тогда должен создавать рабочие места, внедрять прорывные технологии, собирать команды и вести за собой людей? Странное лидерство, я вам скажу.

В. Г.: А я бы сказал чуть по-другому. Реализация проекта превзошла мои изначальные ожидания. Дело в том, что основным критерием качества такого рода мероприятий для меня лично является объективность, а в этом плане к конкурсу "Лидеры России", на мой субъективный взгляд, не может быть никаких претензий.

Г. К.: В финале у участников была возможность общения с так называемыми наставниками – выдающимися людьми из сферы бизнеса и государственного управления. К сожалению, такая возможность в ходе конкурса была далеко не у всех.

М. Б.: Действительно, можно предложить организаторам, чтобы наставники были закреплены за каждым финалистом, а также более технологично прописать алгоритм взаимодействия с наставниками. Что касается трудоустройства и попадания в пресловутый кадровый резерв, то такие цели не постулировались. Убежден, что некая логическая незавершенность конкурса является мнимой. У каждого из нас за плечами в качестве базы – личный опыт, желание развиваться и приносить пользу обществу. Конкурс добавил к этому более четкое осознание своих перспектив и ориентиров, что при должном усердии, несомненно, должно дать свои плоды.

– Одной из целей, которую наверняка преследовал каждый участник "Лидеров России", было налаживание связей в мультипрофессиональном обществе. Получили ли вы в этом отношении ожидаемую отдачу, и какие контакты оказались для вас самыми ценными?

А. Д.: Безусловно, в этом смысле конкурс оправдал себя на все сто. Контактов завели много, время покажет, насколько они полезны. Но даже сам факт такого профессионального общения не пройдет бесследно.

М. Б.: Конкурсная атмосфера, сосредоточенность на результате в дни финальных испытаний оставляли не так много времени на масштабные коммуникации. Но самое важное то, что каждый из нас по прошествии с конкурса определенного времени осознает себя частью сообщества людей, настроенных индивидуально и сообща преобразовать нашу страну. Территориально мы далеко друг от друга, но ментально и интеллектуально – единомышленники и коммуницируем дистанционно.

В. Г.: Во многих аспектах я остаюсь человеком советской формации, поэтому убежден, что мои самые ценные контакты "приехали" на конкурс вместе со мной. Это мои проверенные временем друзья Алан Диамбеков и Феликс Гадзаов, а также старые и не очень товарищи Марат Сокаев, Марат Басиев, Алан Гагоев и другие. Что касается новых знакомств, то каждое из них важно уже само по себе, а вот насколько ценными они окажутся, покажет только время.

Марат Сокаев: Живой нетворкинг, безусловно – основная ценность этого конкурса. Все участники финала, да и полуфинала – это люди, добившиеся определенных профессиональных успехов в различных отраслях и в разных регионах. Очень хорошая идея возникла у организаторов объединить участников в сообщество лидеров-управленцев, в рамках которого могут быть созданы условия для дальнейшего общения участников, появится плодородная почва для развития деловых контактов и рождения новых проектов.

Кейсовые задания, рисующие перед финалистами различные ситуации в области управленческой деятельности, были основой финального отбора. Определить наиболее перспективный вариант поведения для компании, выбрать инвестиционный проект для выгодного вложения средств или же максимально рационально выстроить процесс производства скворечников и синичников, сведя брак к минимуму, – перед командами из 7–8 человек стояли задачи, для решения которых требовались не только личные компетенции каждого из участников, но и умение оперативно разделять труд, адаптироваться к ситуации и генерировать идеи. Причем применимые к конкретным населенным пунктам в режиме реального времени: губернатор Тульской области Алексей Дюмин, поставивший перед одной из команд проблему демографической ситуации в регионе, взял на заметку прозвучавшие варианты ее улучшения.

– Финальный этап конкурса предполагал работу в командах. Причем необязательно руководители высшего звена в новообразованной команде могли занимать аналогичную позицию. Расскажите о трудностях работы в таких условиях. И в чем было ваше личностное преимущество в командных заданиях? Влияла ли география участников на распределение ролей внутри звена?

А. Д.: Конкурс стирал различия в социальном статусе. Это понимали и вынуждены были принять все участники. Работали и с бумагами, и с шуруповертами. Поэтому каких-то трудностей я для себя не выявил. Что касается географии, то влияла, скорее, не она сама, а обусловленная ею ментальность. Это был конкурс, в котором нельзя было быть скромным, немногословным, подчеркнуто уважительным к коллегам. Нельзя было оставаться человеком кавказского воспитания, хотя бы в течение нескольких финальных дней, это просто противоречило принципам конкурсного поведения. Понимание этого пришло сразу, в первые часы, а вот принятие таких условий игры лично ко мне так и не пришло. Чему я, кстати, несказанно рад.

В. Г.: На командную работу была ориентирована вся очная часть конкурса. И вся прелесть действа как раз и заключалась в том, что должности, занимаемые игроками, что называется, в миру, не значили ровным счетом ничего. Соответственно, позиция игрока в команде всецело определялась его компетенциями при решении того или иного задания.

М. Б.: Нередко выстраиванию общекомандных позиций мешали личные амбиции участников, препятствовавшие поиску компромисса. Но в процессе конкурсных дней общий потенциал команд, безусловно, вырос. И, несмотря на ранжирование результатов финалистов, говорить, что была существенная дифференциация участников с точки зрения компетенций и навыков, не приходится.

М. С.: В процессе командной работы эксперты оценивали конкурсантов на фоне других членов команды. Баллы ставились за разные компетенции: лидерство, нацеленность на результат, умение работать в команде, социальную ответственность и др. Организаторы проинформировали участников о принципах и правилах формирования команд. По условиям можно было участникам из одного региона или округа, но не более трех человек, быть в одной команде. При этом предполагалась возможность выкидывать "неугодных" из нее в процессе заданий. Мы не стали этого делать, чтобы избежать возможного голосования друг против друга. В итоге такого голосования не оказалось, а вот товарищеского локтя не хватало в процессе внутрикомандной борьбы, тем более что ребята из других регионов активно объединялись. При этом я не могу посетовать на какую-либо необъективность со стороны организаторов, а ребята из моей команды были все действительно достойные, и трое из них заслуженно вошли в сотню. Выделить какое-то мое личное преимущество перед другими я не могу, как и сказать, что в чем-то сильно уступал кому-то из соперников.

– Насколько мне известно, членов команды можно было подбирать самим. С точки зрения потенциальных кадров для команды-победителя, какие плюсы и минусы были у представителей нашей республики?

В. Г.: Вы совершенно правы, в команды можно было объединяться самим участникам до начала финальной части конкурса. Мы понимали, что, воспользовавшись этой возможностью, можно было изначально обеспечить себе некий гандикап. Тем не менее осетинская команда совершенно сознательно не стала этого делать, решив, что будет биться за первенство без тузов в рукаве. С точки зрения достигнутого результата это было, наверное, не очень верным решением, однако вряд ли хотя бы один из нас пожалел о принятом решении.

А. Д.: Дело в том, что помимо условий самого конкурса я определил для себя и несколько личных условий, так называемых самоограничений. И поскольку мне хотелось проверить себя в ситуациях, максимально приближенных к реальным, я решил, что попаду в любую команду случайным образом. Ну и, в отличие от большинства участников, не подбирал себе партнеров заранее и не изучал другие команды. Поэтому мне крайне сложно сравнивать и тем более делать из этого сравнения выводы.

Г. К.: Когда я говорю о минусах, меня не всегда понимают, поэтому, не углубляясь, озвучу, на мой взгляд, главное: наши ребята очень образованные, грамотные и мотивированные. В этом мы не уступаем и даже превосходим многих, но недостаточно "современны" в своем мышлении по сравнению с конкурсантами из других регионов. И это касается не только Северной Осетии: слабый результат всего СКФО говорит лучше любых слов.

М. С.: Что характерно для участников из ЦФО – это владение так называемым бизнес-сленгом. Они буквально сыпали зарубежной терминологией, тем самым впечатляя наблюдавших экспертов. Мы же в свою очередь продолжаем пользоваться нашей, "советской" экономической терминологией.

– Что касается образа мышления. Разница в нем с жителями столицы очевидна, хотя Северная Осетия находится не так далеко от центра. А была или, напротив, не была разница с конкурсантами из Центральной России, Дальневосточного округа?

М. Б.: Думаю, с точки зрения разницы между конкурсантами с Дальнего Востока, Северного Кавказа, из Центральной России географический фактор не имеет принципиального значения, и опыт участия в командах это подтверждает. Вопрос в социальной среде в том или ином регионе в том, насколько она адаптивна и может впитывать в себя новые технологические вызовы и тенденции. Имею в виду и образовательную, и профессиональную среду, и степень развития бизнеса, и конкурентность на государственной службе... В этом смысле периферийные субъекты, конечно, не могут в полной мере составить конкуренцию мегаполисам. Безусловно, в таких крупных центрах, как Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск и т.п., инфраструктурных, организационных, интеллектуальных предпосылок в значительной мере больше. При этом в очередной раз в процессе нашей беседы замечу, что в аспекте образовательного уровня и мировоззрения представители нашей республики ни в чем не уступают другим участникам конкурса.

Г. К.: "Центральная" полоса вместе с Москвой дали нам 40% победителей финала. Очень сильны Сибирь, Урал и Северо-Запад. К слову, в моей команде были как раз участники из СФО и ЦФО, все они вошли в число победителей. К сожалению, судить о подготовке участников из ДФО не могу – прямо взаимодействовать с ними в конкурсе не довелось, но их относительно слабый количественный показатель среди финалистов тоже говорит о некотором отставании. Но даже до них нам достаточно далеко. Кроме того, есть еще один занимательный факт: лишь 9% от общего числа финалистов составляли государственные и муниципальные служащие, но среди финалистов СКФО таковых были почти половина. Основная часть конкурсантов из других регионов – это представители бизнеса, сотрудники крупных компаний, работники банковской сферы. Налицо обратно пропорциональная концентрация управленческого потенциала: лучшие управленцы СКФО заняты в самой жесткой и традиционно плохо адаптируемой системе, в которой, учитывая реалии, им суждено "перегореть" на госслужбе; но при этом вне ее им применить себя негде. Как мне кажется, невостребованность этих ребят – ключевая проблема СКФО, которая и тормозит нас.

В. Г.: Могу совершенно однозначно сказать, что касательно компетенций мы не сильно уступаем представителям центральных регионов. Кстати, для меня как для человека, который тоже находился под влиянием общепринятых стереотипов, это оказалось приятной неожиданностью. Так что предлагаю перестать посыпать голову пеплом. Вот в чем мы реально уступаем – в умении продавать свои компетенции. В этом плане для нас определяющим является отсутствие навыков самопрезентации, что в современных реалиях критически важно с точки зрения конкурентоспособности на национальном и тем более международном рынке труда.

М. С.: Я не вижу большой разницы в поведенческих подходах к бизнесу между женщинами и мужчинами. Единственное, может быть, женщине присуща большая эмоциональность при принятии решений, что не всегда плохо.

– В числе финалистов от нашей республики не было ни одной женщины, а общее число финалисток составило всего 16%. Женский тип мышления, если он существует в контексте управленческих качества, расходится с тем, как должны мыслить лидеры России?

А. Д.: Мне кажется, что вопрос ни разу не в типе мышления. Финалисток меньше, в том числе, и потому, что изначально участниц было гораздо меньше. Но как противника эмансипации меня такая ситуация только радует – значит, подавляющее большинство женщин России не забывают о своей главной миссии. Тем же, кто хочет реализоваться в лидерстве, женский тип мышления уж точно не помешает.

– На образование в каком направлении вы собираетесь использовать полученный миллион, и повлиял ли проект на ваше дальнейшее видение своей карьеры? Ждете ли предложений из-за пределов республики?

Г. К.: Изначально, когда только боролся за попадание в финал, думал о научной работе, аспирантуре. Но сейчас вместе с остальными финалистами участвую в обсуждении программ MBA на базе ведущих российских вузов.

Что касается карьеры, то амбиции никто не отменял, но каждый из нас вернулся на свое рабочее место, в этом смысле я нахожусь в распоряжении своего руководства, которое решает кадровые вопросы. Данные о каждом из финалистов находятся в открытом доступе, и все, как мне кажется, открыты для каких-то предложений. Лично ко мне они пока не поступали. Что касается работы за пределами республики, то было бы очень интересно. Даже из простого взаимодействия с конкурсантами из других регионов видно, что есть чему поучиться, обогатить свой багаж знаниями, умениями и технологиями по принятию решений, которые могли бы быть полезны и для Осетии, и для меня лично.

А. Д.: Моя жизнь складывается так, что в режиме ожидания предложений я никогда не находился. Мне есть чем заниматься и на что жить, надеюсь, так будет всегда. Вместе с тем привык ничего для себя не исключать в будущем, но, как уже сказал выше, работа по найму не может быть для меня приоритетным вариантом. А грант потрачу на совершенствование управленческих навыков, что стараюсь делать ежегодно, вне зависимости от конкурсов.

М. Б.: Очень серьезно подхожу к выбору траектории своего дальнейшего образования, поскольку для меня это очередной этап в личностном росте. Безусловно, интересуют теория и практика менеджмента, управленческая сфера прикладной направленности, учитывающая новейшие тренды и лучшие отечественные и зарубежные примеры преобразований. Считаю, что независимо от места и характера своей дальнейшей деятельности должен быть полезен стране и республике. Соглашусь с тем, что опыт работы за пределами региона может быть полезен.

В. Г.: На сегодняшний день я совершенно определенно вижу свое несоответствие требованиям наступившей цифровой эры. Наверняка для обывателя это звучит пока немного экзотично, но уже в самом ближайшем будущем многие сферы нашей с вами жизни уйдут в виртуальную реальность. Будут совершенно иные скорости эффективного функционирования. Соответственно, планирую повышать квалификацию в области так называемой цифровой экономики.

По поводу карьерных устремлений могу сказать, что предложения из-за пределов республики были как до конкурса, так и после. Однако я до сих пор здесь. О причинах распространяться не буду, ибо будет звучать излишне плакатно. Но скажу, что для меня критически важно понимать общественную значимость того, что делаю. Только в этом случае я готов работать с восьми утра и до двенадцати ночи и чувствовать при этом полное моральное удовлетворение. Но никак не могу заставить себя работать с полной самоотдачей ради зарабатывания денег.

М. С.: Я давно задумывался о дополнительном образовании и совершенствовании своих компетенций. А теперь как раз стою на пороге добровольного погружения в эту "бездну знаний". И, конечно, понимаю, что могу стать совершено другим человеком с профессиональной точки зрения. А вследствие этого, уверен, должны появиться иные представления о карьерных горизонтах. Тем более что организаторы постарались предложить нам максимально возможный для нас перечень образовательных продуктов.

– Можно ли смоделировать региональный конкурс "Лидеры Осетии"?

Г. К.: Можно и даже нужно! Но если мы просто пожмем победителям руки и разойдемся, то никакого полезного "выхлопа" не получим. Если же потом сможем использовать этот кадровый и управленческий потенциал, то, несомненно, конкурс, проводимый по подобной методике, помог бы выявлять лучших.

А. Д.: А можно даже не моделировать, достаточно просто вспомнить. Дело в том, что подобный конкурс появился в Северной Осетии на несколько лет раньше, чем его придумали федеральные власти. Назывался он "Перспективные лидеры Осетии". Считаю, что он ничем не уступал, а в чем-то даже превосходил нынешний федеральный. Кстати, пару человек из числа тогдашних финалистов я пригласил на работу в свою компанию. И, конечно, было бы неплохо подобный конкурс возродить.

В. Г.: Я скажу "можно", но особого смысла в этом не вижу. Во-первых, для того чтобы провести региональный аналог конкурса "Лидеры России" на должном уровне, потребуются значительные финансовые затраты. Во-вторых, что гораздо важнее, конкурс "Лидеры России" планируется проводить ежегодно. Соответственно, гораздо целесообразнее было бы наладить механизм эффективного использования результатов лучшего на сегодняшний день национального конкурса управленцев, а не пытаться воспроизводить региональную копию, которая заведомо вряд ли будет реализована на том же качественном уровне, что и оригинал. Ну и, в-третьих, самый неприятный аргумент: поспрашивайте у потенциальных работодателей, кому из них есть дело до того, что кто-то из республики поучаствовал в каком-то там конкурсе управленцев. Боюсь, что после такого опроса ваш вопрос сам собой снимется.

И тем не менее, подводя итог, хочу в очередной раз настоятельно рекомендовать своим землякам участвовать в подобного рода мероприятиях, ибо это дает реальную возможность повышения своей квалификации без ущерба для семейного бюджета, что весьма важно, когда стоит выбор между тем, чтобы накормить своих детей либо оплатить свою учебу. По крайней мере для меня как для человека, живущего от зарплаты до зарплаты, это весьма важно, ибо позволяет мне поддерживать свои компетенции на актуальном уровне.

"Лидеры России" – не просто отбор талантливых управленцев. Это площадка, на которой был продемонстрирован новый подход к формированию руководителей высшего звена, а следовательно, и новый формат губернаторов-интеллектуалов. Площадка, где перед эффективными менеджерами со всей страны стояли не локальные задачи, а глобальная повестка дня. И если нам кажется, что кадровый резерв страны "истощился", то мы, наверное, просто не там ищем ресурсы для его пополнения. Но механизм новой системы поиска запущен.