Коллектив завода "Электроцинк", где я работал тогда главным инженером, тоже намечал выполнить обычные в таких случаях работы по уходу за обелиском павшим на фронте работникам завода, который установлен в заводском сквере, и братской могилой под Гизелью, над которой шефствовали наши комсомольцы. Там похоронены Петр Барбашов, закрывший грудью амбразуру вражеского дзота, и погибшие с ним воины.

Кстати, звание Героя Советского Союза (посмертно) ему было присвоено в декабре 1942 года, на полгода раньше, чем Александру Матросову. Обелиск над братской могилой был установлен в 1949 году, комсомольцы завода посадили березы вдоль дороги, ведущей к дзоту, которые можно видеть и сегодня.

В один из дней февраля ко мне в кабинет зашел небольшого роста, сухонький старичок и представился председателем совета ветеранов республики Николаем Ивановичем Кононовым. Он рассказал, что был начальником артиллерии полка, где служил Петр Барбашов. Видел тело героя на амбразуре сразу после боя. "Надо бы к юбилею установить ему памятник", – сказал он. Я пояснил, что памятники в стране устанавливают только по решению Политбюро ЦК КПСС и Совета министров СССР. Но он продолжал настаивать, что, раз завод курирует место подвига, то это надо сделать нам!

Меня очень впечатлил рассказ ветерана и, поскольку визиты продолжались, я начал думать, какой бы мог создать монумент. Вылепил дома небольшую модель из пластилина, покрыл ее фольгой. Получилась как бы литая, динамичная, в броске, фигура солдата с автоматом в руке. Принес на работу и поставил в кабинете на книжную полку. Снова появился Кононов, увидел мою скульптурку, она ему понравилась. Я понял, что он от меня не отстанет, пока не сделаем памятник.

Николай Иванович, несомненно, был из поколения победителей! Только такие упорные люди могли одолеть жестокого врага и добить его в собственном логове… В общем, надо было что-то предпринять. Я не был тогда еще членом союза художников и не имел опыта создания больших монументов, хотя с детства рисовал и лепил, даже в 1960 году на Всероссийской выставке самодеятельных художников в Манеже (Москва) получил диплом за лучшую скульптурную работу "Металлург" высотой в 1,2 метра. Из наших скульпторов наиболее близок я был с Борисом Тотиевым, автором монумента советским воинам у Эльхотова. Предложил ему соавторство. Он подумал и сказал, что при всем уважении ко мне бесплатно работать не будет, но как член союза художников не может заниматься "шабашкой", если даже будет оплата. Вот если будет официальное разрешение, тогда он подумает.

Зная хорошо характер чиновников, привыкших не брать на себя никакой ответственности, а если что-то получится, то оказаться в числе награжденных, решил проявить, как говорил незабвенный Леонид Соловьев о Ходже Насреддине, "честное лукавство и благородную хитрость". Написал письмо на имя заместителя председателя горисполкома Константина Датриева, человека доброго и отзывчивого, с таким текстом: "Руководство завода "Электроцинк" просит Вашего разрешения на реконструкцию надгробного знака Герою Советского Союза Петру Барбашову". И сразу же – черновик ответа: "Горисполком поручает Вам произвести реконструкцию надгробного знака Герою Советского Союза Петру Барбашову". Заехал к нему, вручил письмо, не произнося слово "памятник", он тут же отдал секретарше мой черновик и через пять минут вручил мне подписанное ответное письмо с исходящим номером со словами: "Ты где-нибудь знаешь советское учреждение, чтобы на письменный запрос получил письменный ответ через пять минут?" Я честно ответил, что нет. Затем отправил письмо на имя председателя совета министров республики М. Г. Цагараева следующего содержания: "Горисполком поручил заводу "Электроцинк" произвести реконструкцию надгробного знака Герою Советского Союза Петру Барбашову. Прошу Вашего указания межведомственной комиссии рассмотреть проект реконструкции". Михаил Гацырович направил письмо своему заму С. Е. Ужегову, тот – министру культуры Г. Е. Черчесову. Пока письмо шло по инстанциям, я вылепил и перевел в гипс предварительную модель памятника, а планшеты на ватмане выполнил архитектор Р. Козырев. Все это расположили в ремонтно-строительном цехе для осмотра комиссией. Не могу не отметить роль секретаря обкома партии А. Х. Чельдиева, который регулярно посещал предприятия республики и был толковым и внимательным руководителем. При очередном посещении цехов я показал ему наш проект. Он одобрил затею. Через день-два пришла комиссия во главе с Черчесовым. Мы были давно знакомы с Георгием Ефимовичем. Он был эрудированным и грамотным работником и профессиональным писателем, но работа в партийных органах приучила его к осторожности при принятии важных решений. Я пояснил ему, что это инициатива "снизу", идет от ветеранов войны, и А. Х. Чельдиев в курсе дела. По его взгляду стало понятно, что он заинтересовался, и сказал: "Ну, пойдем посмотрим!" Важно было также мнение профессиональных скульпторов, входивших в состав комиссии. Поэтому, когда я рассказывал о нашем проекте, то не стал его расхваливать, а, наоборот, сказал, что рассчитываю на помощь профессиональных скульпторов (они были членами комиссии). Однако при обсуждении скульпторы сказали, что я слишком скромничаю, что в модели есть динамика, пафос и так далее и надо проект принять. Никто не был против. Тогда Черчесов предложил, чтобы во второй раз не собираться, сразу оформить протокол и подписать его. Так и сделали. Препятствий к работе больше не было.

Ветераны хотели открыть памятник осенью 1982 года, но мы не успевали и решили перенести церемонию на осень 1983 года. В то время в республике сменилось партийное руководство, первым секретарем стал В. Е. Одинцов, вторым – А. Х. Чельдиев. 22 апреля 1983 года, после торжественного заседания актива республики по случаю дня рождения Ленина, Александр Хаджумарович сказал мне, что памятник решено открывать 9 Мая, на День Победы. Фактически оставались две недели. Пришлось работать днем и ночью. Вся наша бригада, а это слесари, сварщики, крановщики и подсобные рабочие – все работники завода "Электроцинк", валилась с ног к вечеру 8 мая. Казалось, что все, не успеем. К тому же погода подкачала, похолодало, пошел мелкий, моросящий дождь. А наутро должно было быть открытие, военный парад, приехали ветераны, брат и сестра Петра Барбашова! Что делать? Решил переписать фамилии всех работавших, выбить их на алюминиевой пластине и прикрепить к постаменту сбоку букву "у" в слове "Петру". Она и сейчас там. Людей как будто подменили, никто не хотел уходить даже в вагончик погреться. В 5 часов утра закончили и стали разбирать строительные леса. Успели.

Авторский коллектив (скульпторы Б. А. Тотиев, Н. В. Ходов и архитектор Р. Р. Козырев) стали лауреатами премии имени Коста Хетагурова…

Прошло 35 лет, многих уже нет в живых. Николай Иванович Кононов прожил долгую жизнь и умер в возрасте 97 лет. А сегодня по инициативе министра ВД Михаила Скокова, поддержанной руководством республики, позади монумента, возле дзота, который закрыл грудью молодой парень из Новосибирска Петр Барбашов, создается целый воинский музейный комплекс, посвященный героической обороне Владикавказа в годы Великой Отечественной войны.