О памятнике Коста Хетагурову в центре проспекта работы В. Соскиева уже очень много говорилось. Не хочу повторяться. Могу только присоединить свое мнение к тем, кто этот образ поэта не очень подходит для установки на открытых площадках. Что же касается памятника нарту Сослану работы скульптора Н. Ходова, то доводы о его переносе кажутся мне недостаточно аргументированными и необоснованными.

Почему-то Н. Цирихати увидел в скульптурной композиции Н. Ходова не нарта Сослана, а водного духа Гатага, отца Сырдона. При этом критик готов пойти на компромисс до такой степени, что предлагает сохранить композицию с условием ее переименования на: "Гатаг – водный дух, отец Сырдона". Н. Цирихати предъявляет автору скульптуры довольно странные претензии: "Скульптура посвящена демоническим силам с целью воздействия на сознание населения города и превращение его в безмолвную толпу"(?!)

Не вполне понятно и обосновано утверждение, что скульптура на фонтане более похожа на образ Гатага, а вовсе не Сослана. Во-первых, если Коста остался запечатлен на фотографиях и в воспоминаниях современников, то вряд ли кто-либо из ныне живущих мог "видеть" Гатага или того же Сослана. Во-вторых, заглавная фигура памятника представляет собой образ атлетически сложенного танцующего мужественного и харизматичного мужчины, держащего в правой руке меч, каким и представлен в нартовском эпосе Сослан и каким согласно тому же эпосу невозможно представить ни водного духа Гатага, ни его сына Сырдона. Это два совершенно разных функциональных образа; Гатаг и Сырдон вообще были лишены подлинно мужских достоинств, никогда не брали в руки оружия, в то время, как все остальные нарты даже в танце не расставались с мечом.

Видение Н. Ходовым образа нарта Сослана никак не должно совпадать с частным мнением. Следующему критику может показаться, что образ воплотил в себе, скажем, Донбеттыра или Сайнаг-алдара. Мы так и будем менять таблички у фонтана? Однако, допустим, скульптор изобразил образ, схожий с Гатагом. Разве художникам запрещено изображать демонические образы, зверей, украшать ими улицы и скверы? Или все проблемы города свелись к тому, что "демонический" Сослан создает негативную ауру вокруг него, и если станет Гатагом, то композиция "освятится" и сменит ауру с негативной на позитивную? В таком случае, давайте переименуем и "освятим" картины и образы Сырдона и уаигов кисти М. Туганова и других художников, а также изображения львов с раскрытой пастью на Чугунном мосту. Ничем, кроме мелочных придирок нельзя назвать замечание критика, согласно которому чаша, на которой танцует Сослан, опирается на четыре, а не на три ножки, что "фигур воднокопытных" (цитата по Н. Цирихати. Упоминаются ли вообще в Нартиаде подобные существа? – Л. Ч.), на памятнике не должно быть, чтобы крышка Уацамонга была открытой и т. п. Если с подобным сверхкритическим мерилом подойти к памятникам, украшающим город, то нам придется демонтировать или как минимум переименовать и памятник Иссе Плиеву и ряд других скульптурных изваяний города. Представляю, какой шквал ожидает в будущем и изваяния нартов в парке "Нартон", если критики добьются демонтажа образа Сослана!

Между тем автор памятника Н. Ходов, является инженером-производственником, кандидатом технических наук, известен в Осетии и как художник, скульптор, интеллектуал. Осетинская общественность должна быть ему благодарна за украшение городского парка "Нартон" семнадцатью замечательными скульптурными композициями по важнейшим сюжетам осетинской Нартиады, за памятник Уастырджи у входа в Алагирское ущелье, за памятники М. Лермонтову, Герою Великой Отечественной войны П. Барбашову и др.

Художник вправе импровизировать, создавая тот или иной образ, тем более когда образ отражает не реальные события и людей, а фольклорное произведение, разумеется, при этом далеко не отходя от содержания.

Какова же идея, заложенная в памятнике его автором? Фонтан "Нарт Сослан" – сложное архитектурно-скульптурное сооружение, в котором отражены представления наших предков о мироздании, о добре и зле, о взаимосвязи живого с потусторонним, подводным миром. Вверху, как было отмечено выше, изображена могучая фигура Сослана, солнечного героя эпоса, одного из выдающихся нартов, который танцует на чаше Уацамонга. Поза танцора, в которой он одним коленом упирается на крышу Уацамонга, взята из народной хореографии, в которой танцор быстро перекатывается по кругу на коленях. По замыслу художника, танец на коленях отображает движение солнечного героя Сослана по небосводу.

Чаша Уацамонга у осетин являлась символом изобилия, радости и счастья. В рассматриваемом памятнике Н. Ходова Сослан танцует на чаше (как и в картине "Пир нартов" М. Туганова), хотя в известном сказании "Как Сослан женился на Бедухе" он танцует, держа Уацамонга на голове. В эпосе допустимы разные варианты.

Далее. То, что на боках у чаши изображены стилизованные головы быков, также достаточно логично, так как скот был основным источником богатства нартов. К тому же согласно суеверию осетин земной шар держится на рогах огромного быка.

Дальше под водной полусферой начинается потусторонний подводный мир, что вполне естественно: ведь многие видные герои эпоса неразрывно связаны с мифологическим водяным царством. Более того, некоторые из нартов ведут от него свою родословную. В их числе – и сам нарт Сослан, мать которого Шатана была дочерью самого владыки водного царства Донбеттыра Дзерассы.

В подводном мире, согласно замыслу скульптора расположены четыре мифологические фигуры, а под ними по кругу фонтана – фантастические существа, выполненные в скифском зверином стиле. Со скифским миром увязывает автор и расположенные по периметру маски, из ртов которых истекают струи воды. Все это научно обосновано, учитывая многочисленные скифо-нартовские параллели, восходящие к трудам академика В. Миллера. В целом фонтан оригинален по замыслу, достаточно декоративен и интересен как произведение осетинской монументальной пластики.

Давайте же перестанем "воевать" с памятниками там, где в этом нет объективной необходимости. Возможно, что памятник нарту Сослану не является шедевром изобразительного искусства, но это вполне приемлемая скульптурная композиция, отвечающая требованиям времени, и поэтому ставить вопрос о ее демонтаже я считаю ошибочным. Более десяти лет этот памятник украшает столицу республики, прекрасно смотрится, тем более, что горожане привыкли к нему, и я полагаю, что его можно уже оставить в покое.

Есть вещи, которые оцениваются со временем, и как бы сегодня современники ни относились критично к работам наших скульпторов (я имею ввиду и собственное мнение по отношению к скульптуре Коста работы В. Соскиева), это не повод принимать скоропалительные решения. Парижане в свое время дружно ненавидели Эйфелеву башню, считали, что она уродует город, однако сегодня это символ не только Парижа, но и всей Франции. Не думаю, что все проблемы Северной Осетии – Алании заключены в одних лишь памятниках. У нас есть проблемы поважнее. А чтобы в будущем исключить подобные дискуссии, предлагаю АМС г. Владикавказа учредить авторитетную и ответственную комиссию, без компетентного решения которой исключить самовольное установление каких-либо памятников.