Встречающееся в архаической мифологии многих народов мира наличие метаморфоз образа зеркала позволило выделить три его функциональных типа: 1) мифологема Зазеркалья как пространства потустороннего; 2) мифологема Зеркала-Солнца, являющегося источником света и плодородия; 3) мифологема Зеркала-Ока, выступающего носителем абсолютного знания. В соответствии с этим мотивы и образы, связанные с зеркалом, активно функционируют в фольклорно-этнографической традиции осетин.

Так, способность зеркала создавать точное воспроизведение видимого облика любого предмета и его движения обусловила в осетинской "Нартиаде" его прототипичность по отношению к различным волшебным оптическим приборам: от сказочного волшебного зеркальца до всевозможных аналогов подзорной трубы и Небесного зеркала – Арвайдæн. К примеру, в кадаге "Сослан æмæ Тари фурт Мукара" (диг.) встречается волшебный предмет, принадлежащий Сослану, – Кæсæн хæтæл – (дардмæ кæсæн дзаума / предмет для дальнего видения – аналог подзорной трубы). Признаки этимологической близости и функциональной идентичности прослеживаются и у чудесного предмета кæсæнцæст (букв. глаз (cæst) для смотрения (kæcæn) в кадаге "Как Сосрыко женился на дочери Солнца" (рус.).

Интересующий нас корпус сюжетных вариантов о всевозможных волшебных "оптических приборах" представлен также кадагом "Сафайы хъан Хъырымсолтан", где упоминаются Уастырджийы кæсæнцæстытæ, наделенные свойствами Небесного зеркала. Однако функциональные особенности указанных чудесных предметов характеризуются частичным схождением, поскольку доступность пространственного видения Уастырджийы кæсæнцæстытæ, как и "зеркального меча", находящегося в распоряжении Сайнаг-алдара, ограничивается воспроизведением явлений, происходящих лишь на земле. Тогда как функциональные особенности Арвайдæн соотносятся с древними представлениями индоиранских племен о трех космических плоскостях и способны демонстрировать все видимые и невидимые объекты, находящиеся в трех мирах: верхнем – уæларв (небеса), среднем – зæхх (земля) и нижнем – дæлдзæхх (подземный мир).

К особой природе Небесного зеркала относится также его способность воспроизводить всевозможные события прошлого, настоящего и будущего. Соответственно чудесные качества Небесного зеркала, заключающиеся в трансляции объектов и событий как в вертикальной, так и в горизонтальной пространственно-временной плоскости, и есть результат его знакового характера, семиотической природы, отличающий его от обычного зеркала, которое отражает лишь "зримые", находящиеся непосредственно перед ним предметы.

Широкое распространение в фольклорно-этнографической традиции осетин мотива зеркала имеет историческую преемственность. Результаты многочисленных археологических экспедиций наглядно демонстрируют специфику аланской материальной культуры, проявляющуюся в некоторых типах украшений, в частности, в зеркалах и амулетах, характеризующихся обилием, разнообразием форм и орнаментации. В.Б. Ковалевская в монографии "Кавказ и аланы" (1984), отмечает: "Нас поражают обилие и разнообразие, пышность и красота древностей эпохи раннего средневековья на Северном Кавказе. Обширные коллекции аланского оружия и орудий труда, предметов личного украшения – серьги, бусы, браслеты, амулеты, перстни, зеркала-подвески, воинские наборные пояса – обнаружены в сотнях погребений VI–IX вв. Они помогают ученым ответить на многие вопросы. Сравнительное изучение зеркал показало, что мы не найдем двух экземпляров, отлитых в одной форме; зеркала изготавливались в глиняной (в начале II тысячелетия н.э. – в каменной) форме, на заказ и были, видимо, личными оберегами человека, выполненными в традициях, типичных для аланского ремесла данного периода в целом и для данного района, в частности. Тщательность исполнения становится датирующим признаком. Так, зеркала V в. изготовлены более аккуратно, чем зеркала последующих периодов.

Кроме того, несмотря на находки нескольких крупных зеркал в комплексах V в., в целом наблюдается тенденция к увеличению их диаметра на протяжении V–XII вв. Наряду с ними на рубеже VII–VIII вв. появляются гладкие или орнаментированные миниатюрные зеркальца-амулеты (диаметром от 1,2 до 3,5 см), в основном характерные для западных территорий Центрального Кавказа".

Таинственность зеркального отражения издавна является стимулятором мифологического воображения. Отсюда – многочисленные приметы и обычаи, связанные с зеркалом, предполагающие осторожное с ним обращение. Характерно, что осетины с подобной предусмотрительностью относились и к окнам своих жилищ, обнаруживая в них типологические связи с зеркалом. Так, в осетинском календарном обрядовом цикле сохранился праздник зимнего периода "Рудзгуыты бон" ("День окон"), празднование которого приходится на февраль (æртхъирæны мæй) спустя неделю после празднования Стыр Аларды (Стыр Цæрвтæкъахæн). Согласно принятому обряду, смысловое значение которого обосновано функциями оберега, окна жилищ смазываются топленым маслом (царв), имеющим в осетинской традиции высокий ритуальный статус.

В кадагах Арвайдæн выступает в роли символа статуса его владелицы – вездесущей Шатаны. Способности прорицательницы видеть все происходящее во вселенной соотносятся со свойствами чудесного предмета: "Сатанайæн арвæй зæххы ’хсæн æнæзынд ницы уыд / Для Шатаны между небом и землей ничто не осталось неведомым". Арвайдæн в качестве волшебного помощника присутствует в целом ряде сказаний: Как Созрыко женился на Бедухе / Созырыхъо Бедухайы куыд ракуырдта, Женитьба Хамыца / Хæмыц ус куыд ракуырдта, Сын Бедзенага Арахцау / Бедзенæджы фырт Арæхъцау, Ногайский Батыр и Батраз / Ногъайы Батыр æмæ Батрадз и др.

Мифологические представления о сакральной семантике зеркала связаны с верой в его пророческую силу. Этнографические источники фиксируют традицию гадания по зеркальному отражению у древних иранцев, этрусков, греков, римлян, славян, а также народов Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока. В сказаниях и легендах, пословицах и поговорках зеркало предстает в образе "Всевидящего Ока", обладающего знанием о прошлом, настоящем, будущем.

Истоки веры в прорицательную силу зеркал коренятся в связи сакральной семантики предмета с мифологемами воды и солнца. Зеркало наследует символику воды, которая в мифологии многих народов наделялась вещей силой. На основе этих поверий сформировалась традиция гаданий по водному отражению, которое со временем заменяет зеркальная поверхность.

Развивая положение о семантических особенностях мифологемы "зеркало", следует отметить, что оно обладает не только водной и солярной, но также и лунной символикой. Зеркало олицетворяет диск Солнца и обозначает отраженный свет Луны. Близость мифологических образов Солнца, Ока и Зеркала основана на их роли в визуальном восприятии мира. Родство приведенных понятий в фольклорно-этнографической традиции осетин позволит установить, во-первых, этимологическое рассмотрение вопроса. Так, употребительный глагол, относящийся к иранскому лексическому наследию кæсын/kæsyn:kast/ "смотреть", "казаться", "видеть", имеет общий корень "kas" с одним из названий зеркала "кæсæн/kæsæn". От этого же корня происходит лексема "сæst/глаз". Соответственно значение мифологемы "зеркало" соотносит его с процессом зрительного восприятия. Во-вторых, семантическое родство указанных понятий прослеживается в фольклорно-мифологической традиции в образах солярных (солнечных) символов в виде Женщины, наблюдающей за миром посредством зеркала. Образ "Всезнающего Зеркала-Ока", обладающего абсолютным знанием о мире и выступающего знаком всеобозримости, широко распространен в фольклоре европейских народов, мифах, сказаниях и художественной литературе Древнего и Средневекового Востока.

В иранской мифологии все, что связано с зеркалом и водой, имеет женское начало. Так, например, в "Авесте" существует культ Ардви-Cуры Анахиты (авест., букв. "Ардви – могучая, беспорочная") – богини воды, дочери Ахура-Мазды, одной из 28 Высших Изед. Показательно, что "ard" является одной из сходных изоглосс, встречающихся в религиозной практике зороастрийцев и осетин.

По мнению некоторых исследователей, например, немецкого ученого X. Нюберга, культ Ардви-Cуры Анахиты как богини воды сложился у кочевых иранцев, обитавших у берегов Сырдарьи и образовавших общину Ардви-Cуры Анахиты, в отличие от общины Митры – оседлых иранцев. Вызывает интерес, что культ воды имеет реальные этнографические очертания в осетинской этнокультурной традиции. Наиболее очевидно он наблюдается в обряде календарного праздника весеннего цикла – Касутæ.

Следует отметить, что мифологема Арвайдæн в образе Всевидящего Ока и связанный с ней мотив сватовства активно применяются в осетинском фольклоре. Представляются показательными, к примеру, волшебная сказка "Арвайдæны аргъау / Сказка о Небесном зеркале" и ее различные варианты. Характерно, что все сказочные тексты, основным сюжетообразующим компонентом которых является Небесное зеркало, связаны с мотивом пряток и поиска.

В осетинской мифологии Арвайдæн как предмет, имеющий солярное значение, идентифицируется с Цыкурайы фæрдыг. Однако следует отметить, что Небесное зеркало встречается преимущественно в фольклорных текстах, а Чудесная бусина как часть фундаментальных онтологических категорий реально существует в актуальном мире и занимает значительное место в этнокультурном поле осетин (см.: "СО", № 59, 7 апреля 2018. С. 8).

Представляется, что свидетельства отождествления зеркала с солярными символами могут быть обнаружены при рассмотрении археологического и этнографического описаний, согласно которым у многих древних народов зеркало было известно как атрибут женского божества, связывающего его с культом солнца, плодородия и воды: Табити и Кибелы в Скифии, Афродиты в Греции, Венеры в Риме, Исиды и Хатхор в Древнем Египте, Богини Матери у саков и других ираноязычных народов Средней Азии, Дянь-му и Нюйвы в Китае, Аматерасу в Японии. Связь зеркала с этими божествами была предопределена особыми свойствами предмета. Как правило, на обратной стороне зеркал у индоиранцев имелись солярные знаки. Так, согласно научным изысканиям В. С. Газдановой знаменитое скифское келермесское зеркало имеет на обратной стороне скифский календарь, или годовой цикл солнца. Вместе с тем его восьмичастная структура позволяет говорить о мандале – своеобразной "карте мира". Показательно, что во многих культурах традиционной была круглая, выпуклая форма зеркал, имитирующая солнечный или лунный диск. Зеркало, отражая мир, удваивает действительность, умножает ее и вследствие этого выступает знаком множественности. Способность зеркала отражать свет и умножать действительность повлияла на формирование его мифологического образа, маркирующего солнце и плодородие. Соответственно мифологические представления о зеркале как символе женского начала и вера в репродуцирующую силу предмета определили его роль в свадебных обрядах. Участие зеркала в свадебном ритуале обусловлено его семантикой и сакральной связью с женскими небесными покровителями, обеспечивающими счастливый брачный союз.

Об активном использовании зеркал с солярной символикой и образами женских небесных покровителей у скифов свидетельствуют археологические материалы, обнаруженные в различных скифских комплексах. К примеру, найденные в урочищах Носаки, Куль-Обы, Чертомлыка, Первого Мардвиновского и Мелитопольского курганов предметы, представляющие собой золотые бляшки с изображением женской фигуры (в профиль), сидящей на троне с зеркалом в руке. Рядом с ней изображен молодой скиф, пьющий из ритона, который он держит в правой руке, а левую руку прижимает к груди (к сердцу). Существует несколько версий в интерпретации семантики этих композиций. По мнению Д. С. Раевского, на этих памятниках изображен свадебный обряд, а точнее мифологический брачный союз богини Табити и первого скифского царя Колаксая.

Благодаря научным изысканиям Ш.Ф. Джикаева и В.С. Газдановой, исследовавших традицию использования зеркала в свадебной обрядности, расширились представления о его семиотических свойствах в фольклорно-этнографической традиции осетин. Согласно исследованиям в Осетии еще в XX веке зеркало являлось важным ритуальным предметом на свадьбе.

Так, в соответствии с этнографическими описаниями в 80-е годы XX в. в Куртатинском ущелье Северной Осетии при выводе невесты из родительского дома второй шафер (æмдзуарджын) должен был нести перед ней зеркало.

Фольклорная традиция осетин сохранила обрядовую песню, повествующую о том, что невесту сопровождали Уасгерги (диг.) / Уастырджи и æндзиуаргин мадæ – Мада Майран / æмдзуарджын мад, Мады Майрæм с зеркалом в руках.

Вызывает интерес наблюдение В.С. Газдановой относительно прототипичности Мада Майран (диг.) / Мады Майрæм и Шатáны. Данное предположение было выведено согласно анализу эпических текстов, где часто происходит слияние образов Мады Майрæм и Шатáны, которая и является владелицей волшебного зеркала.

Зеркало использовалось в брачной обрядности у многих ираноязычных народов. Его солярная семантика сформировала веру в положительную магию предмета и его охранительную функцию. Зеркало-Солнце выступает как оберег, охраняющий брачующихся от злых духов. Аналогичные свидетельства, связанные с использованием зеркала в свадебной обрядности, были зафиксированы нами в ходе фольклорно-этнографической экспедиции в селении Джалган (Южный Дагестан), где проживает один из малоизученных ираноязычных народов. Зеркало активно применяется также в свадебной обрядности у прямых потомков древних иранцев – памирцев. Архаическая семантика зеркала связана у них с одним из обрядов инициации – снятием фаты.

Таким образом, зеркало – предмет, с давних времен занявший значительное место в верованиях и различных направлениях философии ираноязычных народов. Соответственно обычай использования зеркал в ритуальных практиках осетин, а также широкое распространение данного мотива в фольклорных жанрах имеют закономерную преемственность, восходящую к скифо-сармато-аланским традициям.

Залина КУСАЕВА,

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела фольклора и литературы СОИГСИ.