По словам Александра Газаева, главврача основного и единственного медицинского учреждения в Северной Осетии, которое работает в этой сфере, "алкоголизм – это заболевание, при котором человеку категорически нельзя пить, так как, выпив немного, остановиться он уже не может.

– Данные учета в нашем диспансере, как и по всей стране, разнятся с реальностью, то есть меньше в десятки раз, но в целом по миру мы в лидерах по уровню употребления алкоголя на душу населения. В этом вопросе есть нюансы, такие как индивидуальные особенности народа. К примеру, считается, что южные народы, в том числе и кавказцы, менее восприимчивы к алкоголю в силу традиций, культуры пития и благодаря высокой активности ферментов, расщепляющих алкоголь до безопасных соединений. Наш регион, как выяснилось на недавнем съезде наркологов, выделяется, скорее, не алкоголем, а употреблением психоактивных веществ, которых с каждым годом появляется все больше. Сегодня это синтетические наркотики (наркотические соли), которые обладают более разрушающим эффектом, чем растительные. При их употреблении происходит массовая гибель нервноклеточных структур, что приводит к психическим расстройствам: мышления, памяти, внимания, поведения. Самое страшное сочетание и необратимые последствия дают сочетания алкоголя и так называемой синтетики.

Для того чтобы алкоголика начали лечить в ГБУЗ "Республиканский наркологический диспансер", как и в любом другом учреждении здравоохранения, больной должен признать себя таковым, что с большинством в этой сфере не происходит. Как говорят специалисты, "главный шаг – он должен сам захотеть измениться". Этот вариант, когда человек приходит и говорит: "Доктор, помогите!" – самый лучший, и разговаривать с ним легче, и лечение проходит эффективнее. Вариант "приводят родственники" хуже, так как, "проскочив" кризис за два-три дня в стационаре, больной уходит, считая, что "у меня все хорошо". В этом случае очень сложно мотивировать его на реабилитацию, которая является одним из главных этапов на пути к новой жизни.

Лечение, диспансерное наблюдение, реабилитацию и трудовую ресоциализацию больной проходит в наркологическом учреждении, состоящем из нескольких отделений.

После лечения в стационаре человека отправляют в реабилитационный центр, расположенный в высокогорном селении Холст Алагирского района, куда машина приезжает один-два раза в неделю. После, если адаптация прошла успешно и реабилитант захотел работать, его отправляют на ферму в Горную Санибу, где он помогает ухаживать за скотом. Этот центр, как и типография, спортивно-оздоровительное подразделение, мотивационный центр, работают благодаря республиканской целевой антинаркотической программе. Трудоустройство наркозависимых лиц после окончания реабилитационной программы – это один из самых проблемных вопросов, так как работодатели отказывают им в трудоустройстве. Общая вместимость всех реабилитационных центров – 40 человек.

"Основная задача – оградить человека от его привычной среды. Ведь если ограничиться только медикаментозным лечением, то больной, выйдя из стационара, опять попадет в свою среду, где при желании легко может найти выпивку. Вероятность, что он сорвется, велика, выходят из зависимости в таком случае всего лишь 2–3%. Если же он пройдет реабилитацию, то вероятность срыва значительно меньше – до 30% меняют свою жизнь в лучшую сторону".

В диспансере есть социальные работники, как правило, это бывшие зависимые. Они быстрее находят общий язык с больными, особенно если еще и получают образование в области психологии и социальной работы. Часто именно бывшие пациенты диспансера создают общественные организации, помогающие алкоголикам и наркоманам. В республике их шесть: "Ковчег" в селе Горный Карца, "Дом милосердия" в с. Гизели, "Инициатива трудоустройства", центр "Феникс" в селе Ногир, центр в селе Куртат Пригородного района и при мужском монастыре в Фиагдоне. Наркодиспансер тесно с ними взаимодействует. Сослан Караев 13 лет назад, в 32 года, попал к наркологу Александру Газаеву в очень тяжелом состоянии. Сегодня он – сотрудник диспансера, общественный деятель, на своем личном участке в дачном товариществе в Майрамадаге строит новый центр.

– Я не знаю, откуда это все, и каким образом за 1,5 месяца мы построили все это, – говорит он. – Только благодаря поддержке главврача и друзей, которые помогают то машиной песка, то старыми кирпичами, даже сваркой (один из моих пациентов, которому мы помогли избавиться от зависимости, изготовил нам ворота). Если бы в нашей стране государство оказывало нам большую поддержку, то масштаб помощи этим людям увеличился бы в разы…

За эти годы Сослан побывал во многих городах России и других стран, куда отвозит своих подопечных, изолируя их от старых друзей-собутыльников. В среднем в год около 250 человек, которые проходят реабилитацию в подобных общественных центрах Белоруссии, Израиля, а также в Перми, Москве, Туле, Санкт-Петербурге. Звонки о помощи раздаются каждый день. Сейчас Сослан работает в стационарном наркологическом отделении психбольницы, куда "скорая помощь" привозит буйных алкашей или с белой горячкой.

По мнению участковых полицейских, их на городских участках немного, буйных, нарушающих общественный порядок или поднимающих руку в семье, – 1–2 на участок. В большинстве эти случаи не афишируются, так как женщины – жертвы таких отцов, мужей или сыновей, стыдясь, предпочитают молчать. В тех же случаях, когда все-таки вызывают полицию, алкоголик-тиран может отделаться административным штрафом от 500 до 1500 руб. или арестом до 15 суток. Для возбуждения уголовного дела необходимы заявление от потерпевшей, подкрепленное медицинским заключением о побоях, и как минимум один свидетель. Но суд может отклонить его, как было недавно в Затеречном районе, посчитав, что "одного удара недостаточно, нужны два" (сын ударил мать-инвалида). Второе обращение с таким же заявлением позволит автоматически возбудить уголовное дело. Но, как говорят полицейские, часто близкие, вызвав полицию, отказываются писать заявление на родного человека. Тот, отсидев пару суток, возвращается, и все начинается снова.

И последний штрих к общей картине – это незаконная торговля алкоголем в маленьких магазинах, несмотря на строгий контроль со стороны профильных госструктур. Фатима, сельская жительница Пригородного района, рассказывает, что ее мужа "спаивает" единственный в селе магазин, где из-под полы продают нелегальную водку. Сколько она ни ругалась с продавщицей, ничего не помогает, по-прежнему супруг оставляет часть пенсии там, более того, торговцы, пользуясь моментом, дают в долг до следующей пенсии.

Все мои собеседники: наркологи, участковые полицейские, родственники алкоголиков – говорят об одном: что нет места, где бы эти люди проходили длительное и принудительное лечение. В советские времена это была система ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий) и вытрезвителей, которая разрушилась в 90-е. Также необходимы изменения в законодательстве, чтобы стало возможным принудительно лечить тех, кто по медицинским показателям в этом нуждается. Что можно сделать уже сегодня, чтобы поколение не спилось, рассказал Александр Газаев:

– Этот вопрос обсуждался недавно на заседании республиканской антинаркотической комиссии, где было признано, что сегодняшняя профилактика носит больше формальный характер. Необходимо срочно создать специальные программы, методики и подготовить специально обученных профессионалов для тех же школ. К сожалению, сегодня школьники более осведомлены о наркотиках, психоактивных веществах, алкоголе, нежели учителя. Формальный подход дал то, что мы имеем сейчас, и такая ситуация – по всей России. Хотя основная часть вопросов относится к федеральному уровню: это и ТВ, и интернет, и социальное положение населения, но мы не должны позволить молодежи спиться. Меры надо принимать и на региональном уровне, и чем быстрее, тем лучше, объединив все ведомства и общественные организации в этом вопросе.