– На недавней коллегии минздрава республики я отчитался за период работы в должности руководителя Республиканского онкологического диспансера, начиная с 2017 года. Представил статистику в тех направлениях, где мы смогли улучшить показатели. К слову, удалось снизить смертность, число больных, перешедших пятилетний рубеж выживаемости, серьезно увеличилось… И это, в основном, за счет того, что стали лучше лечить, оперировать, применять современные схемы лекарственной терапии. Но, к сожалению, пока не можем похвастаться значимым увеличением ранней выявляемости и уменьшением количества выявленных на поздней стадии заболевания.

Все это время я уделял большое внимание укреплению материальной базы диспансера. В начале года полноценно заработала новая онкополиклиника с дневным стационаром. Открылось в ней четвертое онкологическое отделение под руководством прекрасного специалиста-гинеколога Вячеслава Цаголова, которого мы пригласили из Москвы. Здесь проводятся малоинвазивные гинекологические, лапароскопические операции, есть стационар краткосрочного пребывания, и, что немаловажно, больные лечатся в комфортных условиях. На базе поликлиники, в открывшемся одноименном отделении стали делать операции и по рентгенохирургическому профилю. Здесь работают опытные специалисты – Александр Тибилов и Алан Бизикоев. Из 70 млн рублей, которые нам выделил глава республики Вячеслав Битаров на оснащение, приобрели для поликлиники и ввели в эксплуатацию современное эндоскопическое оборудование фирмы "Олимпус", УЗИ-аппарат экспертного класса, рентген-аппарат С-дуга с функцией ангиографии, операционные столы, лампы и другую необходимую аппаратуру немецкой компании "Шторц", оснастили по последнему слову техники новую гистологическую лабораторию.

Это то, что касается поликлиники, которая, кстати, стала работать в 2 смены, что позволило уменьшить очереди и равномерно распределять нагрузку. А значит, мы вышли на такой уровень, что с момента обращения пациента до постановки диагноза укладываемся в 10 дней, хотя целевой показатель – 15 дней…

– А в стационаре какие произошли изменения?

– В первую очередь, хочу поделиться тем, что нам удалось создать собственную патолого-анатомическую службу. Под нее отремонтировали здание бывшей прачечной во дворе онкодиспансера. Я застал ситуацию, когда в этом полуразрушенном помещении больничное белье стирали в обычных бытовых машинах, а сушили на веревках… Это не соответствовало санитарным правилам, к тому же было финансово очень затратно. Мы подсчитали расходы на зарплату 8 сотрудникам, энерго- и водоснабжение, водосток и оказалось, что гораздо дешевле заключить договор с соответствующей фирмой. А высвободившееся помещение за счет средств спонсоров, а также собственных денег отремонтировали по проекту патолого-анатомической лаборатории. Объясню, что это значит для нас. Это – основа всей онкологической службы, поскольку без гистологии нет диагноза.

Сегодняшние требования таковы, что до 99% онкологических пациентов должны быть морфологически верифицированы, то есть, подтверждены. Причем, огромное значение имеет, насколько профессионально и своевременно произведено исследование. Почему это важно? Потому что без гистологического подтверждения нельзя брать пациента на учет и назначать специальное лечение: противоболевую, лучевую, химиотерапию и т. д. В лаборатории должны посмотреть линии резекции, все группы регионарных лимфоузлов и ответить, есть ли там онкоклетки, радикально сделана операция или нет – от этого зависит тактика дальнейшего лечения. Вплоть до новой операции или системной химиотерапии – все базируется на адекватной гистологии как до операции, так и после.

Поэтому с самого начала моей работы я задался целью – создать свою патологоанатомическую лабораторию, и нам это удалось. Из 70 млн рублей около 10 млн ушло на японское оборудование для оснащения лаборатории. Она уже работает, есть специалисты, но штат еще надо доукомплектовать. Будем готовить свои кадры. Я очень рад, что во главе лаборатории стоит грамотный специалист – Александр Епхиев. В этом же здании на 2-м этаже расположилась кафедра патологической анатомии СОГМА, так мы объединили науку и практику. В планах у нас и проведение научных экспериментов, изысканий, открытие вивария… Пока все это на зачаточном уровне, но со временем, думаю, здесь будет настоящий научно-практический кластер.

– Знаю, что вы собираетесь участвовать в федеральной программе борьбы с онкологией.

– Действительно, все мы находимся в ожидании реализации этой программы, которая будет поэтапно вступать с 2019 по 2024 год. С ней я связываю большие надежды, и самое главное – надеюсь на реконструкцию и оснащение диспансера, а также лекарственное обеспечение наших больных. Для этого мы сделали важный прорыв – благодаря главе республики, министру строительства нам подготовили проектно-сметную документацию на реконструкцию всего онкодиспансера. Сейчас она завершена и находится на стадии экспертизы. Имея этот документ, мы можем претендовать на участие в федеральной программе. В республике таких средств нет: на реконструкцию вместе с его оснащением понадобится около 1 млрд рублей. Мы хотим снести аварийное саманное здание, где сегодня расположена администрация, и на его месте отстроить терапевтический корпус. Сюда перейдут гематологическое, химиотерапевтическое, реабилитационное отделения и паллиативная помощь. Это нам позволит создать нормальные условия для больных. А тот корпус разгрузится, значит, сделаем более комфортными хирургические отделения.

– Но я заметила, что в одном из корпусов во дворе диспансера уже ведутся строительные работы.

– В рамках озвученной Президентом РФ противоонкологической программы многие крупные бизнесмены оживились и выразили желание развивать по стране центры ядерной медицины с ПЭТ-КТ, ОФЭКТ-КТ. К нам тоже обратились представители солидных корпораций. Присылали свои предложения, предлагали инвестиции до 1,5 млрд руб. на то, что сами построят, оснастят центр ядерной медицины. Но у них было требование, чтобы республика обеспечила им до 4 тысяч исследований ПЭТ-КТ в месяц из средств ОМС. Учитывая, что одно исследование стоит порядка 40–50 тысяч рублей, получалось очень дорого. И мы вынуждены были отказывать. А тут появились солидные бизнесмены с очень интересным предложением. Они строят сами, устанавливают оборудование и при этом ничего не просят. Только рассчитывают на то, что мы по необходимости будем назначать небольшие объемы исследований для них по ОМС, ну и определенную часть платных больных. Расчет идет и на пациентов с сопредельных республик, где такого оборудования нет.

– Почему они так расщедрились?

– Чтобы ответить на вопрос, объясню, чем отличается ПЭТ-КТ от обычного компьютерного томографа. Принцип работы тот же, только в данном случае перед обследованием больному внутривенно вводится специальный радиофармацевтический препарат, который сразу устремляется к очагу и накапливается в опухоли, если она есть в организме. Потом проводится томография на ПЭТ-КТ, и суперсовременный диагностический аппарат с точностью до 1 мм определяет онкологию. Этот препарат производится на специальном заводе, и у наших инвесторов уже есть такое предприятие в Ставрополе. Мировая практика показывает, что один завод может обеспечивать в радиусе досягаемости в 5 часов езды до 20 ПЭТ-КТ. Почему именно 5 часов езды? Период полураспада этого препарата 12 часов, и мы укладываемся в это время: 5 часов на доставку и 7 часов – на работу.

Все наши действия были согласованы с главой и правительством республики и одобрены. Когда я показал ставропольским бизнесменам здание, они долго его обследовали, после чего сказали, что забирают первый этаж. Потом согласились отремонтировать и второй – для администрации диспансера, плюс к этому еще будут платить и за аренду. Нас это со всех сторон устраивает, выгодно и им. Вот такой получился классический пример эффективного частно-государственного партнерства.

И что для нас было немаловажно: у них честный бизнес, они заработали свои деньги на сельском хозяйстве. Затем решили вложиться именно в медицину, и это тоже выражение их гражданской позиции. Для того чтобы ввести у себя дома ПЭТ-КТ, им понадобилось 7 лет, они учились на собственных ошибках, и сегодня я радуюсь тому, как быстро и качественно они работают. Уверяют, что к концу первого полугодия 2019 года ПЭТ-КТ примет первых пациентов. Оборудование уже заказано в Германии, оно самое современное.

– Вас в последнее время обвиняют в том, что якобы предоставляете недостоверные данные по смертности…

– К сожалению, далеко не всегда используются проверенные статистические данные. Мое глубокое убеждение: если хочешь получить достоверную информацию, надо обращаться к специалистам.

На протяжении последних 15 лет у нас показатель смертности составлял 163 на 100 тысяч населения. По России средний показатель – 200 и больше. Сейчас его хотят снизить до 189, но есть регионы, к слову, Ивановская, Тульская области, где этот показатель составляет 250 и более.

Нам действительно удалось за 1,5 года снизить показатель смертности до 150 на 100 тысяч населения (повторюсь, при среднем показателе по РФ в 196). И это за счет того, что стали лучше лечить, а если бы могли выявлять заболевание на ранних этапах, то результаты были бы еще лучше. Но проблема раннего выявления зависит не только и не столько от онкослужбы, сколько от всего здравоохранения республики и ответственного отношения всего общества.

Поэтому хочу сказать: нам надо научиться выявлять из первичного звена, из участковых терапевтов, гинекологов, хирургов добросовестных докторов, которые не ради галочки осматривают граждан во время диспансеризации, а как положено. И тех, кто больше выявляет онкобольных на ранних стадиях, представлять на поощрение и со стороны главных врачей, и на уровне минздрава. И наоборот, те, кто работают спустя рукава и занимаются приписками – люди не ходят на диспансеризацию, а их вписывают в карточки, чтобы получить "ФОМСовские" деньги, – наказывать. К сожалению, эта практика принята по всей стране, и у нас это тоже процветает.

То, что я предлагаю, это – революционные методы, они мало кому понравятся, потому что наши врачи привыкли к тому, что на бумаге все хорошо. В результате, к сожалению, поздняя выявляемость – на 3-4 стадиях – остается на том же уровне…

– Не могу не затронуть тему лекарственного обеспечения ваших больных. Как сегодня обстоят дела?

– Пока мы держим слово: пациенты нашего стационара ничего не покупают. Мало того, похвалюсь: мы внедрили у себя такое новое направление в лечении онкологии, как иммунную терапию. Этот метод дает возможность продлевать жизнь тем, кому обычная химиотерапия уже не помогает. Опухоли приспосабливаются к препаратам, как микробы к антибиотикам. И вот это новое направление – иммунная терапия – оказалось весьма эффективным. Но препараты очень дорогие, ни один, даже самый богатый регион, не может на 100% обеспечить всех онкобольных современными лекарствами.

Словом, есть проблемы, но мы стараемся их решать. Благодаря пониманию онкологической проблематики со стороны главы и правительства республики могу с гордостью сказать, что на сегодня наши пациенты не покупают ни лекарственные препараты, ни химиопрепараты, ни расходные материалы. Общаясь со своими коллегами, я знаю, что далеко не все регионы России могут похвастаться таким обеспечением. Надеюсь, что с вступлением федеральной программы с 2019 г. оно станет еще более современным и качественным.