Кто думал тогда, что уже завтра, 22 июня, жизнь резко очертит грань, за которой будут две ее части – "до" и "после"... кто знал... Ведь еще 13 июня 1941-го было опубликовано знаменитое заявление ТАСС, где решительно опровергались "слухи о близости войны между СССР и Германией". Считали, что такие вещи распространяют "поджигатели", которые хотят поссорить две страны... И вдруг...

Спустя час после начала вторжения посол Германии в Советском Союзе граф фон Шуленберг вручил В. М. Молотову меморандум. В нем говорилось, что советское правительство хотело "нанести удар в спину Германии" и поэтому "фюрер отдал вермахту приказ воспрепятствовать этой угрозе всеми силами и средствами". "Это что, объявление войны?" – спросил Молотов. Шуленберг развел руками. "Чем мы это заслужили?!" – горько воскликнул Вячеслав Михайлович. Однако жестокий механизм войны был уже в действии...

А в 12 часов по всесоюзному радио была передана речь Молотова, обращенная ко всему населению страны... Итак, война пришла на нашу землю.

Через два часа в Орджоникидзе началось заседание бюро обкома ВКП(б), на котором были даны первые указания о подготовке к мобилизации трудящихся, разворачивании разъяснительной работы и проведении повсеместных митингов.

Первая волна заявлений в военкоматы стала поступать в тот же день – 22 июня. "Прошу направить меня в действующую армию. Я – снайпер. Надеюсь, что мне доверят вести в бой взвод красноармейцев на любом участке границы", – писал младший лейтенант запаса Николай Суховеев. "Мы, группа актеров Орджоникидзевского русского драмтеатра, просим зачислить нас в ряды РККА добровольно и разрешить нам работать агитационно-художественной бригадой. Хотим оружием и художественным словом защитить нашу великую Родину", – говорили в своем обращении режиссеры Юровский, Чалов, Тегеташвили, художник Батаев, актеры Проскурин, Приз, Дорошенко, Кулагин, Финкельштейн.

Рабочий Орджоникидзевского вагоноремонтного завода Иван Пивен писал: "Я буду громить врага, как громил его на Финском фронте, будучи добровольцем. Клянусь, что буду, не жалея сил и жизни, бороться за честь своей Родины".

А вот что сообщила о себе А. А. Либерман (57 лет): "Я работаю медсестрой с 1914 года. Была на фронте во время империалистической войны. В годы Гражданской оказывала медицинскую помощь бойцам и командирам Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Сейчас, когда Германия втянула нас в войну, мое место только на фронте, среди бойцов Красной Армии".

23 июня, после 5 часов дня, колонны рабочих, инженеров, техников заводов и фабрик, а также служащих городских и республиканских организаций направились на площадь Свободы. Развевались красные знамена, беспрерывно лились звуки боевых маршей и любимых советских песен. На пятидесятитысячном митинге присутствовало все руководство республики. От имени обкома ВКП(б) выступил секретарь Н. Мазин, призвавший народ к сплоченности, организованности, оказанию всемерной помощи РККА в разгроме немецких фашистов.

Наш город сразу изменил свое лицо. Два здания отвели под эвакогоспитали, к приему раненых стали готовить и другие помещения. ВРЗ срочно начал формирование четырех санитарных поездов. На этом же заводе, а также на "Стеклотаре", "Электроцинке", лесозаводе "Красное знамя" женщины заменили ушедших на фронт мужей. На курсы и в школы по подготовке медсестер буквально ломились девушки.

Уже 24 июня при всех райотделениях НКВД были сформированы истребительные батальоны по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника.

А работники "Электроцинка" обратились к жителям республики с призывом вносить в фонд обороны свой однодневный заработок до тех пор пока не будет окончательно уничтожен общий лютый враг – германский фашизм. Женщины-общественницы этого предприятия сразу же активно включились в работу по организации подарков бойцам и командирам Красной армии. И еще один призыв принадлежал все тем же "электроцинковцам" – сдавать в фонд обороны имеющиеся облигации и ценности для усиления мощи нашей страны.

Митинги прошли буквально во всех учебных заведениях города. И, собственно, все они заканчивались одним и тем же призывом: все годные носить оружие – на фронт, все для фронта!..

Недавно мне в руки попала интереснейшая книга Марии Григорьевны Кулумбековой "Ровесница комсомола". В течение семи лет она была первым секретарем обкома ВЛКСМ, активной участницей комсомольского движения в самые тяжелые периоды отечественной истории. Вот что она рассказывает о первых днях Великой Отечественной: "21 и 22 июня в нашем городе должен был проводиться республиканский смотр художественной самодеятельности школьников. Первый день прошел прекрасно. 22 июня также начали работать с 10 часов утра. Только что выступил Алагирский район, и тут подошел председатель оргкомитета, нарком просвещения Олисаев и сообщил, что началась война. Конечно же, смотр тут же был прерван. Растерянных детей срочно отправили по домам. Комсомол должен был организовать затемнение всех военных, промышленных, служебных, жилых помещений; обеспечить круглосуточное дежурство во всех организациях, комитетах; принять срочные меры по уборке урожая в колхозах и совхозах, мобилизуя на эту работу все трудоспособное население.

В обкоме ВЛКСМ установили круглосуточное дежурство. А 23 июня, на второй день войны, все как один работники обкома ВЛКСМ отнесли заявления в военный комиссариат о добровольном уходе в действующую армию. Просьба 13 человек была удовлетворена. Это были Угалык Фидаров, Алексей Бордаков, Бола Мисиков, Леонид Туманов, Ефим Кучиев и другие. Девушкам сказали, чтобы ждали своей очереди. Взяли только Зарему Мзокову как медика. Сразу же ушли на фронт и секретари райкомов ВЛКСМ Е. Цаликов, А. Бадоев, Д. Басиев. А первому секретарю обкома X. Гутнову отказали и в военкомате, и в обкоме партии, сказали, что в такое тяжелое время он должен руководить молодежью, мобилизовать ее на борьбу против оккупантов и всеми силами помогать фронту. Тогда Гутнов телеграммой обратился в ЦК ВЛКСМ с той же просьбой. И получил ответ: "Явиться в ЦК с вещами". Так, проводили на фронт и первого секретаря обкома комсомола X. К. Гутнова. Все годы войны он служил политработником в крупных воинских частях действующей армии".

Большие группы комсомольцев буквально атаковали военкоматы. Среди них были и ученики 8–10-х классов, некоторым, как вспоминает Кулумбекова, даже удавалось "проскочить" на фронт. Только в первую неделю войны в военкоматы поступило свыше двух тысяч заявлений от членов ВЛКСМ о добровольном уходе на фронт. Среди них половина – девушки...

Наша республиканская пресса тоже не молчала. В "Социалистической Осетии" и "Растдзинаде" кроме репортажей о происходившем рядом были напечатаны стихи Г. Кайтукова ("Вперед, молодежь!", "Враг будет разбит", "Смерть врагу"); М. Елекоева ("Победа за нами"); Б. Боциева ("Вперед в бой", "Смерть фашизму!"); X. Ардасенова ("Смерть бешеной собаке");

М. Цагараева ("Призыв")... Даже одни названия стихотворений уже говорят сами за себя. Высокий патриотизм был действительно в каждой строке.

Да, люди изначально верили в нашу Победу, в нашу Красную армию, в свою державу. Но все будет еще впереди... Целые 4 года жестокой войны... целые 4 года огромных потерь, сотен тысяч похоронок, томительного ожидания, недолгих радостей, безмерного горя, титанического труда на заводах и фабриках, на колхозных полях и фермах, смертельных сражений под Москвой, Ленинградом, Севастополем, Сталинградом, Курском, героических боев за родную республику, за наш Кавказ... А потом... потом придет Великая Победа. Но до нее еще нужно будет дойти, довоевать, дожить... Ее нужно будет выстрадать, завоевать. Всем народом. А пока... пока только начиналась война. Великая. Отечественная...