Активно участвует в них и наша республика. На состоявшемся недавно заседании правительства под председательством Таймураза Тускаева была утверждена ведомственная программа по борьбе с онкологическими заболеваниями в РСО–А. Чем живет сегодня онкослужба, каковы ее успехи и что планируется сделать в этом направлении в ближайшее время? Об этом корреспонденту "СО" рассказал главный врач Республиканского онкологического диспансера, главный внештатный онколог МЗ РСО–А Асланбек Бесаев.

– Мы знаем, что совсем недавно – в День медицинского работника – вам присвоили звание "Заслуженный врач РСО–А". Поздравляем с этим знаменательным событием накануне вашего юбилея и желаем крепкого здоровья, благополучия и успехов в нелегкой, но очень важной работе!

– Спасибо,получив это звание, я чувствую еще большую ответственность…

– Расскажите о реализуемой в нашей республике национальной программе по борьбе с онкологическими заболеваниями.

– В соответствии с федеральной программой в субъектах России, в том числе и у нас, приняты свои – национальные – программы по борьбе с онкологическими заболеваниями. Наша программа рассчитана на 6 лет – с 2019 по 2024 г. – и в ее рамках планируется обеспечение пациентов самыми современными, дорогостоящими и эффективными препаратами. Кроме того, разработан план – график приобретения оборудования по годам. Например, до конца 2019 года мы должны оснастить поликлиническое отделение двумя новыми инновационными аппаратами – КТ и МРТ, которые нам позволят в поликлинике создать замкнутый диагностический цикл. Раньше приходилось использовать компьютерный и магнитно-резонансный томографы в стационаре, которые, в принципе, должны использоваться только для топометрии (прицеливания) пациентов на лучевую терапию. Но ввиду дефицита высокотехнологичного диагностического оборудования их пришлось использовать и в диагностике. К сожалению, это создавало очередь. Однако сейчас мы сможем в рамках поликлиники проводить всю диагностику, под эти цели под "тяжелую" технику правительством уже выделено и здание, которое примыкает к нашей поликлинике. Там уже делаем ремонт собственными силами и при помощи спонсоров. Надеюсь, в перспективе сможем использовать аппараты не только для онкобольных, но и в плане реализации скрининговых программ. Есть опыт других регионов, в частности, Москвы, по использованию низкодозного КТ для выявления рака легкого на первых стадиях. Программа эта на деле оказалась очень эффективной, потому что флюорообследование, которое проводится с советских времен, не так эффективно в этом отношении, а рак легкого занимает второе место в структуре заболеваемости.

Есть еще одно преимущество – МРТ будет единственным в республике, который позволит обследовать пациентов с массой тела свыше 150 кг. С учетом того что ожирение является фактором риска онкопатологии, такие пациенты встречаются достаточно часто и нам приходится отправлять их за пределы республики.

В 2020 году мы планируем дооснаститься новым современным аппаратом лучевой терапии и современной аппаратурой для проведения высокотехнологичной помощи. И далее, по годам, еще рассчитываем на диагностическое оборудование, переоснащение, где-то – обновление, доукомплектование. Это эндоскопы и аппараты УЗИ, современный маммограф и другая техника, которая позволит увеличить нам количество, доступность и качество проводимых диагностических исследований, а следовательно, и раннюю выявляемость.

В программе предусмотрено и повышение квалификации кадров, там тоже по годам заложены определенные суммы, чтобы отправлять наших сотрудников на учебу в центральные профильные клиники. Есть в рамках онкопрограммы еще один важный аспект – информатизация онкологической службы. Мы должны перейти на электронную базу и документооборот, в которых станет храниться вся информация о пациенте. И весь процесс лечения будет аккумулироваться в электронном виде.

– До сих пор у вас еще бумажные носители?

– Да, но мы уже постепенно входим в новую систему. Отмечу, для нас это очень значимо, потому что наше учреждение – это диспансер. А что такое диспансер? Пациент, вставший на учет, пожизненно становится членом нашей большой семьи и мы должны отслеживать все, что с ним происходит. Не выпускать его из поля зрения даже на амбулаторно-поликлиническом этапе, что позволит эффективно проводить патронаж. А это очень важно, потому что в первый год контрольные исследования надо проводить каждые три месяца, во второй год – раз в полгода, в третий – раз в год.

– Сколько пациентов у вас состоят на учете?

– Более 17 тысяч.

– Статистика свидетельствует о том, что в последние годы республиканской службе удалось немного улучшить ситуацию...

– Мне хочется особо отметить внимание руководства республики и к нашим проблемам. Еще до принятия онкопрограммы благодаря вниманию главы, председателя правительства, министра здравоохранения нам действительно удалось достичь серьезных результатов, которые отражаются в статистике. Вообще, на мой взгляд, добиться результатов в битве с таким грозным врагом, как рак, можно только объединенными усилиями руководства республики, медицинского сообщества и общества в целом.

Мне бы хотелось провести параллель между экономической составляющей учреждения и результатами, качеством, доступностью лечения. Напомню об основных критериях работы нашей службы: общая смертность, одногодичная летальность, пятилетняя выживаемость и ранняя выявляемость. И еще есть в онкологии термин, который мне особенно нравится – "сохраненные жизни". Все это приводит к накопительному эффекту контингента онкологических пациентов, что у нас и происходит вследствие повышения эффективности лечения. Соответственно число учетных больных становится больше.

По основным цифрам мы заметно улучшили результаты, например, по итогам 2018 года показатели общей смертности опустились на 12 пунктов. Если до этого на протяжении 5 лет общая смертность составляла 160 на 100 тыс. населения, то за два года нам удалось снизить до 148 на 100 тыс. Для сравнения: вся шестилетняя федеральная онкопрограмма предполагает снижение смертности по РФ со среднего показателя – 200 на 100 тыс. населения – на 11 пунктов, то есть до 189 на 100 тыс.

– А за счет чего так удалось снизить смертность? 

– Стали лечить лучше. Другими успехами похвастаться не можем, я имею в виду раннюю выявляемость. Этот показатель, а также обращаемость в поздней стадии улучшились незначительно. Мы стали более широко применять современные препараты на 3–4 стадиях заболевания и в результате увеличили продолжительность жизни нашим пациентам. Это отражается на серьезном уменьшении годичной летальности и увеличении пятилетней выживаемости. Число пациентов, преодолевших этот рубеж, значительно увеличилось.

Успеху в лечении способствует в первую очередь лекарственная терапия, и в этой связи скажу, что спектр применяемых препаратов заметно расширился уже в 2018 году. Это произошло за счет увеличения финансирования, потому что препараты не просто дорогие, но и очень эффективные. Это так называемые таргетные препараты (от слова "таргет" – "мишень"), которые прицельно "бьют" по определенной опухоли, иммунотерапевтические препараты, за которые японский и американский ученые получили Нобелевскую премию. Нам посчастливилось их испытать – выделили средства в республиканском ОМС. А сейчас в рамках федерального нацпроекта нам еще увеличили финансирование, за счет чего мы расширили список пациентов, получающих современную терапию. Также внедрили новые схемы терапии, так как это основное требование федеральной онкологической программы. И наш главный показатель – сохраненные жизни.

– Обыватели называют любую терапию в онкологии химиотерапией… 

– Лекарственная терапия делится на химиотерапию, иммунотерапию, таргетную и гормональную. Это очень дорогое лечение, даже самые высокоразвитые страны не могут себе позволить его применять только за счет средств страховых компаний. У нас мы стараемся за счет использования разных схем обеспечивать всех нуждающихся в лечении. На 100%-е лекарственное обеспечение наших пациентов мы вышли еще в 2017 году и будем стараться поддерживать этот уровень, еще расширяя спектр применяемых препаратов. Например, препарат "ниволумаб", который показан при меланоме, раке легкого, лимфомах, раке почки, кишечника, печени, применяется длительно. Стоимость лечения в месяц одного пациента составляет 440 000 руб., соответственно в год – 5 280 000 руб. Пациентов, получающих терапию только этим препаратом,

8 человек, и потребность в нем растет. Такая же ситуация с таргетной терапией, которая входит во все современные стандарты лечения онкопатологии.

– Асланбек Ахсарович, вам удалось серьезно усилить и кадровый потенциал.

– Да, это так. Вступив в должность руководителя онкодиспансера, я продолжил проводить тяжелые, сложные операции, стараясь вдохновлять коллектив, вселять уверенность в собственных силах. Кроме того, в хирургическую службу удалось привлечь молодые, талантливые кадры, в том числе при поддержке главы республики, который выделил квартиры для переехавших из Москвы и Краснодара специалистов. Благодаря этому удалось расширить спектр высокотехнологичной помощи в разных направлениях – и в урологии, и в онкогинекологии, и в абдоминальной и торакальной онкологии, и в хирургии молочной железы. Например, мы широко стали применять пластику молочной железы, результаты у нас неплохие. Во всех направлениях есть чем похвастаться. Но самое главное то, что мы имеем результат от этого всего – сохраненные жизни. Это то понятие в онкологии, ради чего стоит работать, то, что дает силы нам, онкологам, снова и снова идти на работу.

–А что, на ваш взгляд, может дать раннюю выявляемость рака?

– Первичное звено – очень важный аспект в плане ранней выявляемости, и мы очень на него надеемся. Со своей стороны постоянно проводим с ними методическую работу, оказываем организационную помощь. Но основной причиной поздней выявляемости является то, что пациенты сами часто безответственно относятся к своему здоровью, поздно обращаются за помощью, игнорируют профосмотры и диспансеризацию. Пользуясь возможностью, хочу еще раз обратиться к гражданам нашей республики: регулярно проходите профилактические обследования, даже ощущая себя здоровыми! Потому что, когда появляются симптомы этого грозного заболевания, лечение может быть запоздалым…

Дефицит средств в здравоохранении заставляет нас быть экономными. Если рано выявили – сделали операцию, и это гарантия выздоровления, при выявлении на поздних стадиях назначаем дорогостоящую химиотерапию, лучевую терапию и т.д., продлевая пациенту жизнь. Вот здесь, на мой взгляд, есть огромный ресурс для экономии, который нужно использовать.

В рамках мониторинга реализации федеральной программы по борьбе с онкозаболеваниями я принимал участие в двух совещаниях: в апреле в Грозном с участием руководителя Федерального фонда медстрахования и в мае в Госдуме, на заседании Комитета по здравоохранению, в рамках которых обсуждалось, насколько эффективно используются современные лекарственные препараты. В плане доступности современного лечения мы выглядели более выгодно в сравнении с другими республиками СКФО. Но нам еще есть куда стремиться и мы будем работать в этом направлении.

фото Татьяны ШЕХОДАНОВОЙ.