Мне есть что вспомнить о своих школьных и студенческих годах, многие дни из которых были проведены в походах выходного дня и многодневных путешествиях в горах республики. Когда я учился в 5-6 классах школы № 12, меня приобщил к туризму друг моего старшего брата Костя Таболов. Мы начинали с вылазок на Сапицкую будку, где проходили и ежегодные городские туристские слеты школьников. Эту работу курировала наша учитель географии Дора Алексеевна Теплова. За успехи на слетах она уважала нас, если можно так сказать, и я ходил у нее в отличниках.

В 1959 году на Реданте открылся детский палаточный лагерь, откуда мы 2–3 раза в смену ходили в походы с ночевкой. Помню бессонную ночь в мокрой палатке – это была плата за то, что мы поставили ее не на пригорке, а под ним, и вся вода стекала к нам. Именно так ты набираешь походный опыт. Этот лагерь просуществовал год или два. Следующим был уже юношеский, более солидный и располагавшийся в Ларсе, рядом с плотиной, отводящей по тоннелю из Терека воду для ЭзминГЭС. Он располагался в нескольких капитальных одноэтажных зданиях, которые остались от строителей плотины и тоннеля. Смена длилась, наверное, дней 15–18, из которых мы, а нас было 60-70 юношей и девушек, дней 5 готовились к многодневному походу.

Начинался он из с. Коби и проходил вначале по Трусовскому ущелью, в котором располагались более десятка сел и было два солидных колхоза. Ущелье преодолевалось с двумя ночевками, а заканчивалось переходом Трусовского перевала – он был несложным (1 кат. тр.), и с него мы неспешно спускались в Зарамаг, с одной ночевкой на сеновале в Абайтикау. В Зарамаге мы проводили 2–3 дня, поставив палатки неподалеку от турбазы. Ходили по окрестностям, любуясь природой. Однажды с интересом наблюдали, как инструктор местной турбазы, перескакивая с одного валуна на другой, с успехом ловил форель. Меня, знавшего только небольшую курильскую (не более 25 см) форель, удивила горная рыба: размером она была с тихоокеанскую сельдь.

Далее мы держали путь через Бурон в Цей по старой нижней грунтовой каменистой дороге. Этот участок преодолевался уже в один прием. Замечу, что все продукты для недельного перехода до Цея мы несли с собой, да еще палатки, спальные мешки и ведра. Для этого нужна была спортивная подготовка.

Когда я впервые оказался в Цее, он поразил меня красотами и близостью вершин, до которых, казалось, можно дотянуться рукой. Эту любовь я сохранил на всю жизнь. Лагерь мы поставили выше большой Цейской турбазы, на просторной поляне. Правда, в те годы она была не очень обустроенной: туристы жили в больших палатках, натянутых на деревянные каркасы. В этой жемчужине Осетии было что посмотреть. Сходили на Цейский, или Сказский ледник, пик Туриста, а вечером на большой танцплощадке собирались сотни людей. Спустя годы я увидел на той же площадке лишь 15–20 туристов.

Через Цейскую турбазу проходило три всесоюзных маршрута, которые через Зарамаг и Мамисонский перевал шли в Грузию, потом к морю. Красотами Осетии и Грузии могли насладиться тысячи советских людей, хотя особым комфортом и изысканным питанием наш массовый туризм в те годы не отличался. А через несколько дней автобусы уже везли нас обратно в Ларс. Не без грусти прощались с друзьями до следующего лета.

Туризм дал нам много. Главное – увидеть красоты своей родины и еще больше полюбить ее, приучил к самостоятельности и многим навыкам, которые всегда помогают. Знаю, туризм сейчас вновь оживает, иногда читаю про слеты (правда, меня, ветерана детского туризма, не приглашают), но масштабы не те и лагерей нет. Борис Мацкоевич Бероев, который был моим первым учителем в горном туризме, тоже переживает, что сегодня мало молодых людей увлекаются туризмом.