Хохов А. Г. Хамыц и Быценон. 1946 г.

Хамыц – фигура рельефная, главенствующая среди нартов, в некоторых сказаниях не лишенная подлинного достоинства. Несколько иллюстраций к сказанному. Однажды настал неурожайный год, и нарты оказались в сложнейшем положении: одни из них более не поднимались с постели, другие гибли; никого не было среди людей, кто подал бы им воду и пищу.

Когда об этом узнал вернувшийся с похода Хамыц, он стал ежедневно ходить на охоту, доставлял туши диких животных и начал кормить их мясом, шашлыками… Постепенно нарты благодаря Хамыцу. стали приходить в себя, встали на ноги. Второй сюжет. Уастырджи однажды решил проверить человеческие качества Хамыца. Будучи в походе, Хамыц встретил Уастырджи в образе старика-путника, умирающего с голода; Хамыц. отдал ему собственный дорожный запас. Другой раз в образе старца оказался Донбеттыр, который попросил у Хамыца воду, и тот последний запас воды отдал ему. Как умного нарта, который мог изворачиваться при самых трудных обстоятельствах, Хамыца нередко сравнивают с греческим Одиссеем.

Однако по сюжетам большинства сказаний булатноусый Хамыц считался посредственным, не совершавшим подвигов воином, но обладал необыкновенным мечом (один нарт взмахнул мечом Хамыца и отсек себе ноги), в мужестве уступал своему брату Урузмагу, был менее ответственен. Когда братья охраняли склеп матери от проникновения Уастырджи, первые две ночи добросовестно бодрствовал Урузмаг. На третью ночь, когда пришла очередь Хамыца, он, поддавшись чарам доносившегося издалека пения, безответственно покинул пост.

Не раз на нартовских собраниях Хамыцу давали нелестные характеристики. Однажды нарты вынесли свои драгоценные три куска ткани (æртæ тыны) на ныхас на предмет вручения их победителю.

Выставляя первый кусок ткани, Урузмаг предложил его тому, кто окажется самым умным, самым храбрым, самым благонравным.

Когда вперед вышел Хамыц и заявил, что он берет кусок ткани, возмущенные нарты осыпали его претензиями:

– Как же так? Да ты своей тени издавна боишься, до старости дожил – людям в глаза не смел смотреть.

– Верно вы говорите, лучшие из нартов! Мне перед вами хвалиться нечем. Но мой сын Батраз – более храброго и отважного нет среди вас. И из-за доблести он заслужил первый кусок ткани

Вынес Урузмаг второй кусок ткани и предложил его тому, кто всех лучше сможет совладать со своей утробой, кто с чином-честью пронесет до конца свою человеческую ношу, как бы она ни была тяжела.

Когда снова Хамыц сказал, что ткань полагается ему, вновь возразили нарты, говоря:

– Непригожи дела твои, Хамыц; ведь нет среди нартов такого, кто бы не знал о твоем обжорстве, сыти же твоей сроду никто не видел. Сидишь за столом целую неделю, а слово "бæркад" уста твои не произносят!

Хамыц им отвечает, что ткань берет не себе, а своему сыну Батразу, ибо с утробой своей никто не может совладать лучше, чем он.

Третий кусок ткани Урузмаг предложил тому, кто покажет себя самым обходительным с женщиной, кто больше всех может простить жене.

Когда Хамыц вновь заявил, что и эту ткань никому не отдаст, на него вновь обрушились обвинения:

– Да ведь о твоем щербатом зубе люди пословицы сложили, ты же к чужим женам сквозь щели в заборах лазил, а свою жену – Быценовых дочь – в кармане таскал, так к лицу ли тебе говорить это!

– Упреки ваши уместны, нарты, – отвечает им Хамыц, – только знайте, что по обхождению с женщиной вы ни в ком не найдете больше стати, чем в сыне моем Батразе.

И что примечательно: сам Хамыц не оспаривал справедливость таких оценок.

Нартовская Уацамонга была с семью отметинами. Обычно никто, кроме Хамыца, не мог опорожнить ее больше, чем на три деления.

Нарты считали большим позором бахвальство, говорить неправду. А их определителем на больших пиршествах бывала чаша Уацамонга. Когда нарт говорил правду, чаша поднималась к его устам, когда же лгал, не сдвигалась с места. Позорное произошло с Хамыцом – к его устам не поднялась чаша. Сын Хамыца спасает свой род от бесчестия, рассказав, сколько он убил врагов. Этот эпизод Дюмезиль сравнивает со следующим скифским обычаем, приводимым Геродотом: "Раз в год каждый правитель в своем округе приготовляет сосуд для смешения вина. Из этого сосуда пьют только те, кто убил врага. Те же, кому не удалось еще убить врага, не могут пить вина из этого сосуда, а должны сидеть в стороне, как опозоренные. Для скифов это постыднее всего. Напротив, всем тем, кто умертвил много врагов, подносят по два кубка, и те выпивают их разом". Когда Батраз похвалялся тремя подвигами, то первый раз Уацамонга поднялась со стола и опустилась на колено Хамыца, второй раз – до пояса Хамыца, а третий – поднялась к устам его.

В одном сказании (Уацамонга нартов) повествуется, как Хамыц пьет из Уацамонга. При этом Уацамонга наполнялась всякими скверными и отвратительными гадами: змеями, лягушками и ящерицами. Они поднимались из чаши и вместе с напитком устремлялись к Хамыцову горлу. Но Хамыц бил их своими булатными усами, и они прятались на дно чаши. Так Хамыц осушил Уацамонга нартов.

В сказании "Как появился фандыр" Хамыц проявил себя недостойным и жестокосердным убийцей. В голодный год Сырдон похитил у Хамыца его упитанную корову, заколол ее и поставил на огонь. В то время, когда мясо коровы варилось в котле, Сырдон оправился на нартовский ныхас и подтрунивал над Хамыцом. Подозрение запало в душу Хамыца, и он с помощью пса Сырдона проник в его подземное жилище. Придя в ярость от увиденного (в котле варилось мясо его коровы), Хамыц, порубив сыновей (три, семь), бросил их кусками в котел. По уходу Хамыца вернулся домой Сырдон и, вынимая из котла мясо, он с ужасом узнавал части тела своих сыновей.

Этот варварский акт напрашивается на параллель: скифы, находившиеся при дворе Киаксара и незаслуженно оскорбленные им, в отместку решили разрубить на куски одного из мидийских мальчиков, обучавшихся у них искусству стрельбы из лука.

Между тем неразумность и мстительность Хамыца оборачиваются непредвиденным добром для нартов. Из-за того, что он оставил склеп матери без присмотра, на свет появились Сатана, первый из земных коней Арфан и предводитель земных собак – Силам. А истребление семьи Сырдона имело следствием изобретение Сырдоном фандыра.

Хамыц обладает чудодейственной силой. Как известно, из царства мертвых нельзя выходить, можно только входить. Там побывал Сослан. Там же побывал Хамыц (Болат-Хамыц). Оба они повернули носки своих чувяков в сторону пяток и таким образом вышли из подземного царства.

Дружественным к нартам был род карликов – Быцента. Их считали существами порядочными и мудрыми.

В этой связи весьма оригинально представлена в эпосе и женитьба Хамыца, как он соединил свою жизнь с Быценон. Однажды на охоте Хамыца изумил своей ловкостью, добротой встретившийся ему человечек, и они побратались. Человечек оказался из рода Быцента, племенником владыки подводного царства Донбеттыра. Очарованный Хамыц решил взять в жены одну из дочерей этого чудесного рода. В итоге он отправляется с человечком к Донбеттырам, просит руки их дочери. Судя по некоторым сказаниям, Быцента жили в море под большими камнями в местности Дурганан; туда и отправился Хамыц.

Второй вариант сказания, по сути, не отличается от первого. Однажды Хамыц на "прекрасном, как лебедь", белом коне охотился на зайца. Он преследовал его до края земли; им оказалась перевоплотившаяся дочь Донбеттыра. И она могла жить на земле, только прикрывшись днем оболочкой водяной черепахи.

Согласно третьему варианту, во время охоты Хамыц попадает к морскому владыке Донбеттыру, и тот обещает ему в жены свою дочь. Хамыц должен явиться за невестой по истечении месяца. В условленное время именитых нартов встречают достойно: Донбеттыр сам отводит Хамыца в комнату дочери, которая была ослепительно красива.

Во всех вариантах сказания (а их три) Хамыц решается жениться на дочери Донбеттыра. Узнав о его согласии, донбеттыры поставили ему условием выполнение трех труднейших задач, с которыми Хамыц справился: поймал и вернул бросившему высоко-высоко в облако обруч, кольцо и пояс дочери Донбеттыра. В восьми вариантах сказаний дочь Донбеттыра выступает в облике лягушки, которая, сбросив лягушечью шкуру, превращалась в красавицу. Часто она и большая рукодельница – приготовляет одежду для всех нартов, или же множество одежды для Хамыца.

Одновременно подводные обитатели раскрыли Хамыцу свой недостаток: они не выдерживают насмешек, от обиды заболевают, не терпят надругательства над собой. Потому советовали Хамыцу не выводить будущую жену в общество, не показывать людям, дали знать жениху: если увидят ее нарты, она покинет своего мужа и вернется в родительский дом.

Итак, вместе с мужем дочь водяного отправляется в Страну нартов. Молодая, став женой Хамыца, днем по-прежнему превращалась в лягушку, и он носил ее в кармане или за пазухой (тем держа в секрете свой странный брак). Ночью же она превращалась в прекрасную молодую женщину-богиню.

Однажды, вопреки мольбам своей жены, Хамыц приносит ее в кармане на нартовский ныхас. Бедовый Сырдон без особого труда узнал тайну Хамыца и стал громогласно при всех корить Хамыца, что он принес на ныхас в кармане жену. Когда это стало всем известно, Быценон не смогла больше жить с Хамыцом. На прощание плевком или дуновением беременная Быценон передала мужу в лопатку зародыш.

Этот плевок-зародыш ребенка рос на спине Хамыца, и образовался горб. По истечении 9 месяцев, Сатана вскрыла нарост на берегу моря. Мальчик упал в море, и оно закипело. После закалки Сатана велела отнести мальчика к небесному Сафа, чтобы часть головы заменили ему медной. По другому варианту сказания, Сатана ведет Хамыца на верх семиярусной башни. Внизу приспосабливают семь чанов с водой. Надрез – и раскаленный стальной молодец комом вылетает из опухоли. Упав вниз, он поочередно попадает во все чаны, пока не остывает в седьмом.

После Быценон Хамыц еще дважды был женат. Второй раз – на дочери Солнца – Хорческе. Как жена Хамыца, Сатана встречается в единичных сказаниях, что нетипично для эпоса.

Между близнецами Хамыцом и Урузмагом часто возникал спор: кто из них первым появился на свет. Решив выяснить этот вопрос, братья-близнецы поехали к родной тете Кызмыде (вариант – вещей старухе Кармагон), жившей в с. Фаснарт. На вопрос братьев, кто из них старше, Кызмыда указала на Урузмага, потому что его конь стоял с правой стороны по ходу; Хамыц в гневе проклял ее:

– Да чтобы тебя покрыл серый осел Бораевых!

На это проклятие Кызмыда взмолилась, обращаясь к Хамыцу:

– Солнышко мое, не пускай его ко мне, я тебя одарю зубом Аркыза (см. зуб Аркыза), и все женщины, кому его покажешь, будут твоими.

В другом варианте зубом его наградил бог Аркыз. А зуб и вправду был колдовским: кому бы из представителей женского пола ни показал он этот зуб, она не могла возразить желанию Хамыца.

Первоначально магическим свойством обольщать женщин обладал чудесный зуб Хамыца. Со временем свойство зуба переносится и на самого героя. Как пишет Т.А. Хамицаева, "С чудесным зубом Хамыца связан довольно устойчивый, традиционный мотив, который имеет сюжетообразующее значение в эпосе, в особенности в цикле "Хамыц и Батрадз". Примечательно, что этот мотив, как и сам образ Хамыца – обольстителя красавиц, получил в эпосе этическую оценку и интерпретацию – осуждение. Владение таким зубом, по некоторым сказаниям, ослабило Хамыца; он перестал ходить в походы, превратился в "сылваз" ("бабника").

После получения такого подарка (Аркыза зуба) Хамыц блудил, беспутствовал, не отличал родственниц от неродственных, показывал зуб, и женщины бросались в его объятия. Люди боялись выпускать на улицу своих дочерей, чтобы ненароком не попались они на глаза Хамыцу. В числе других волшебным действием своего "зуба любви" Хамыц соблазнил семерых невесток, жену и дочь предводителя рода Бораевых Бурафарныга. Хамыц постоянно хвастается своими любовными победами. Как метко подмечено Нигером, "Хамыц оказался младшим братом Урузмага не только по рождению, но и по уму, по силе и благородству".

Все исследователи подчеркивают особую распространенность в эпосе, особенно в цикле, посвященном Батразу и его отцу, темы кровной мести. Широко представлены сюжеты о смерти Хамыца и мести его сына Батраза, когда его, потерявшего и силу, и храбрость, вполне справедливо убили Сайнаг-алдар и Бурафарныг; страсть стала его "ахиллесовой пятой" и причиной гибели. Оскорбленный Хамыцом Бурафарныг, будучи верен своей природе, не посмел сам наказать опасного донжуана, но, "затаив злобу в сердце", обратился к Сайнаг-алдару.

В один прекрасный день Хамыц надумал поохотиться. В удобный момент Сайнаг-алдар нанес ему удар ножом (вариант – мечом), который пришелся по зубу Аркыза. От него откололся кусочек и взлетел до самого неба; с тех пор появился месяц на небе. Убитого же Хамыца его конь принес домой в Верхний квартал селения нартов. С убитым на почве кровной мести Хамыцом Ж. Дюмезиль соотносит скифский обычай отсечения правого плеча с рукой пленника в знак позорной смерти.

Все великие нарты, за исключением Урузмага, умирают не своей смертью; не миновал этой участи и Хамыц, хотя он и единственный, который погибает в бою от руки явного врага. Убийство Хамыца произошло, когда Батраз был еще совсем младенцем. Когда он повзрослел, расправа с отцом дорого обошлась нартам, стала источником неистового гнева Батраза и жестокостей, которые он учинил со многими невинными людьми, тем самым приблизив собственную погибель.

Причина смерти Хамыца кроется в его поведении. Его убийцы, по различным вариантам, – разные. По одним, это малик города Тынты, в других – Сайнаг-алдар, в третьих – Бурафарныг, четвертых – Челахсартаг, в пятых – племянник Бората – Маруко. Между тем "зуб" принес Хамыцу столько счастья, сколько и несчастья. В одном сказании – он был "забит камнями", что, по толкованию Т.А. Хамицаевой, "связано с древним обычаем избиения камнями за прелюбодеяние, к чему в известной мере имеет отношение поведение Хамыца, владевшего Аркызов зубом".

В монографии "Скифы и нарты" Дюмезиль посвятил специальную главу природе "женской болезни" Хамыца – "Беременность Хамыца и недуг уладов". Хамыц самым очевидным образом поражен недугом, который вполне достоин называться "женской болезнью", ибо нарыв, или опухоль, скрывает беременность, которая кончается "разрешением"… И Зевс был беременным, но перенес легче. Дюмезиль проводит довольно интересную параллель между скифской легендой об энареях и оскорбленной женщиной в ирландских сагах об уладах.

Как бы мы ни толковали вышеприведенные три легенды по Дюмезилю, "эта "женская болезнь", поразившая скифских "василевсов" (энареев), примыкает в свете осетинского сказания к таинственному недугу уладов; она представляет своего рода этнографическое дополнение к сказанию о рождении Батраза; восстанавливает исконное равновесие между ирландским рассказом и кавказским сказанием; она составляет звено, позволяющее цепи замкнуться". Вместе с тем при поразительной похожести осетинской и ирландской легенд они, по Дюмезилю, разнятся в следующем: "у осетин оскорбленная женщина, прежде чем исчезнуть, переправляет зародыш в тело своего героя-мужа и тем самым наделяет его "женской болезнью" в виде беременности и родов; у ирландцев оскорбленная женщина Маха сама доводит свою беременность до драматического разрешения и наделяет "женской болезнью" всех мужчин этого народа, не удостоив своего крестьянина-мужа – даже упоминания".

Наконец, подчеркивая наличие точного соответствия между осетинским эпосом и эпосом ирландцев, Дюмезиль исключает вариант заимствования, ибо по типу своему эти сказания разные.

Образ Хамыца представлен и в других версиях Нартиады: Хамыц – у осетин, Хымыш – у адыгов (черкесов), Хымыч – у балкарцев, Хамч – у ингушей. В разных вариантах его роль неодинакова. В абхазском эпосе он известен под именем Хныш, жена которого – мать 99 братьев. Однако если в осетинском муж Сатаны Урузмаг – известный и популярный предводитель народа, то исполняющий его роль в абхазских сказаниях Хныш непопулярен, незаметная фигура в эпосе.. С именем Хамыца у осетин связана и трава ковыль – "хамыцырихи" (хамыца ус).