– Прежде чем говорить об изменениях в редакции Стратегии от 29 мая, необходимо сказать несколько слов о самом документе, поскольку, как показывает мой опыт общения с людьми, он мало известен широкой общественности. Первое, что надо понимать: это не нормативный документ, не законодательный акт. Стратегия как таковая не предусматривает уголовного либо административного преследования. Это так называемый "документ стратегического планирования", своего рода руководство к действию, в котором президент обозначил цели и основные направления государственной политики в сфере противодействия экстремизму до 2025 г., главные источники угроз экстремизма в современной России, этапы и механизмы реализации стратегии и, конечно же, ожидаемые результаты работы в данном направлении, к которым мы должны идти.

– В связи с чем потребовалось внесение поправок в уже существовавшую стратегию? Поменялись вызовы?

– Конечно. Стратегия была принята в 2014 году. Как вы понимаете, с тех пор в мире многое произошло, многое поменялось. Возвращение Крыма в Россию повлекло за собой помимо экономических санкций активизацию антироссийской политики в ряде западных стран. Можно вспомнить, как развивались события за эти годы на Ближнем Востоке. Отвечая на ваш вопрос, приведу в пример ситуацию в Сирии. В 2014–2017 годах, по данным Национального антитеррористического комитета, в САР из России выехало немало молодых людей, обманутых лживыми посулами псевдоисламских радикальных вербовщиков. Сегодня ситуация совершенно другая. В Сирию уже почти никто не едет, а остатки боевиков ищут пути возвращения в Россию. И это – новый вызов. В отличие от предыдущей версии документа, теперь прямо названы основные регионы, из-за сохранения в которых "очагов терроризма" в Россию вместе с мигрантами проникают члены международных террористических и экстремистских организаций. К таким регионам Стратегия относит Ближний Восток и Северную Африку.

Вполне закономерным мне представляется появление в стратегии понятия "идеология насилия" в дополнение к "экстремистской идеологии" из предыдущей редакции. По мнению авторов документа, "идеология насилия" – это "совокупность взглядов и идей, оправдывающих применение насилия для достижения политических, идеологических, религиозных и иных целей".

Кроме того, в новой редакции изменилось определение радикализма. Теперь это "бескомпромиссная приверженность идеологии насилия, характеризующаяся стремлением к решительному и кардинальному изменению основ конституционного строя России, нарушению единства и территориальной целостности РФ".

– Какая предлагается превентивная политика в сфере борьбы с экстремизмом, какие задачи, в частности, лежат на министерстве по вопросам национальных отношений?

– Инструменты и механизмы реализации Стратегии достаточно разнообразны – от принятия законодательных актов до подготовки квалифицированных кадров. Журналистам, думаю, будет интересно и важно знать, что в документе специально оговаривается "оказание содействия средствам массовой информации в широком и объективном освещении ситуации в сфере противодействия экстремизму". На основе Стратегии Правительство РФ разрабатывает и утверждает План мероприятий по ее реализации. В субъектах принимаются соответствующие госпрограммы. На наше министерство возложены, главным образом, задачи профилактики экстремизма, то, что вы назвали "превентивной политикой". Если максимально кратко, то это: мониторинг СМИ, социальных сетей, различных сайтов в сети интернет; распространение информационных материалов; социологические исследования и научные форумы антитеррористической направленности; профилактическая работа с самыми разными социальными группами, включая беседы с родственниками участников террористических организаций… Хотел бы сказать, что в этой большой и непростой работе нам активно помогают многие общественные и религиозные организации, национально-культурные общества. Большое им спасибо!

– Одним из основных способов дестабилизации общественно-политической и социально-экономической обстановки названо привлечение различных групп населения к участию в несогласованных публичных мероприятиях (в том числе, протестных акциях), которые умышленно трансформируются в массовые беспорядки. Про несогласованные акции — это не новинка, но добавляется, что экстремизмом является и организация таких акций. Теоретически, за это могут привлекать публичных лиц, которые публикуют посты в фейсбуке?

– Как я уже говорил, сама Стратегия не является документом, по которому можно за что-то привлечь. Но если на ее основе будут внесены соответствующие изменения, скажем, в Уголовный кодекс РФ, то привлечь к ответственности смогут и теоретически, и практически. Такой вероятности исключать нельзя, поскольку в списке наиболее опасных проявлений экстремизма теперь прямо упомянута организация акций протеста (ранее говорилось просто о несогласованных акциях). Привлечение организаторов вполне закономерно.

– Отдельное внимание в новой версии документа уделено вовлечению в экстремистские структуры несовершеннолетних. Миннац, насколько знаю, и ранее уделял много внимания профилактике проявлений ксенофобии и экстремистских проявлений в молодежной среде. Как планируете совершенствовать эту работу? Разрабатываются какие-то новые формы взаимодействия с подрастающим поколением?

– Вы правы, в Стратегии уделено особое внимание молодежи, в том числе, несовершеннолетним. Дело в том, что подростки легче поддаются идеологическому и психологическому воздействию. Вербовщики это прекрасно знают. Как знают и то, что несовершеннолетние при определенных обстоятельствах не подлежат уголовной ответственности. Конечно, мы должны на это реагировать. Сегодня уже недостаточно взаимодействовать только с социально активной молодежью, молодежными лидерами. Необходимо достучаться до каждого. Поэтому мы идем в учебные учреждения, читаем там лекции и проводим классные часы. Кстати, в учебных заведениях работаем не только с учащимися, очень важно взаимодействие с педагогами, для них проводятся специальные обучающие семинары. Мы стали приглашать опытных психологов на родительские собрания, чтобы они рассказывали родителям об опасностях и рисках, о том, на что нужно обращать особое внимание в поведении их детей. Чтобы уберечь наших младших, нам нужно работать сообща – с МВД, Министерством образования, Комитетом по делам молодежи, муниципальной властью и, конечно же, общественностью. Такая работа выстроена и системно ведется.

– Вопрос не совсем к вашему министерству, но все же: особый акцент в Стратегии сделан на то, что "сильную тревогу вызывает распространение радикализма в спортивной среде, спортшколах и клубах"?

– Мы только что говорили о молодежи, о том, что подростки легко поддаются внешнему влиянию. Авторитет известных людей, будь то состоявшийся бизнесмен, успешный спортсмен или религиозный лидер, иногда для молодого человека значит больше, чем мнение родителей. На Кавказе, где силовые виды спорта, единоборства исторически очень развиты и популярны, слово тренера имеет особый вес. В новой редакции Стратегии не только говорится о том, что распространение радикализма в спортивной сфере вызывает сильную тревогу, но и об опасности "проникновения приверженцев экстремистской идеологии в тренерско-преподавательский состав". Фактически здесь сформулирована новая опасная внутренняя угроза национальной безопасности. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Думаю, для всего Северного Кавказа эта поправка в Стратегию имеет особое значение.

– Вы сказали "новая внутренняя угроза". Какие еще внутренние и внешние угрозы обозначены в обновленной версии документа?

– Борьба с экстремизмом еще очень далека от победоносного завершения. "На современном этапе отмечается тенденция к обострению внешних и внутренних экстремистских угроз", – говорится в Стратегии. В число внешних угроз в новой редакции документа дополнительно включены поддержка другими странами деструктивной деятельности, направленной на инспирирование "цветных революций"; дестабилизацию социально-экономической обстановки в России; нарушение единства и территориальной целостности страны; разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей.

В список внутренних угроз добавлены попытки распространения идеологии насилия (в предыдущей версии, как я уже говорил, такое понятие вообще отсутствовало); вербовка россиян и иностранцев в экстремистские организации; формирование замкнутых этнических и религиозных анклавов; межнациональные и территориальные конфликты в регионах России, ведущие к попыткам сепаратистов расколоть страну или добиться "дезинтеграции государства".

Проблем, как видите, очень много. Значит, и работы у нас пока не становится меньше. Уверен, что вместе мы справимся со всеми угрозами.