В фольклоре индоевропейских народов особое место занимает образ оленя. Согласно Б.А. Рыбакову, культ оленя настолько обширен, что обнаруживается в искусстве различных европейских и азиатских народов от каменного века до средневековья, а образ оленихи-прародительницы – отголосок "общей для всех народов стадии мезолитическо-неолитического охотничьего и оленеводческого быта". У славян олень обладает мифическими чертами. Так, в болгарском фольклоре он – шестикрылый обитатель неприступных гор, дружественный русалкам; наделяется эпитетами "серый", "светлый", "золотой", "блестящий", подтверждающими представления об олене как солярном образе. Подобные черты обнаруживаются и в венгерском фольклоре. В целом, христианская культура трактует образ оленя как символ отшельничества, благочестия и чистоты.

У скифов, по мнению Б.Н. Гракова, олень связывался с образом Апи (по сопоставлению с греческой богиней лесных животных Артемидой): "Понятие тотема, предка животного, у первобытных народов – самки, относится к очень древней ступени развития, и только как пережиток далекого прошлого оно могло сохраниться у саков, находившихся на уровне военной демократии". Относительно скифов автор указывает, что стилизованный олень вряд ли для них тотемическое животное, скорее – символ Апи, покровительством которой хотел бы заручиться обладатель украшения или другого предмета с изображением оленя.

Культ оленя был унаследован аланами. На памятниках аланской культуры Северо-Западного Кавказа встречаются соответствующие изображения, известно использование оленьих зубов в качестве амулетов. В Архонском аланском могильнике VI–IX вв., расположенном в горной полосе Северной Осетии, обнаружен бронзовый амулет в виде фигурки оленя. Автор раскопок Э.Ю. Шестопалова утверждает: "Архонская фигурка оленя относится к аланскому культурному кругу и генетически связана с культом оленя в скифо-сарматской духовной сфере". Бронзовые фигурки оленя с разветвленными рогами были найдены Г.Е. Афанасьевым в катакомбах №2 и №87 аланских могильников в Мокрой Балке.

Многогранность образа оленя в "Нартиаде" представляет несомненный интерес: олень – и желанный охотничий трофей, и жертвенное животное, и вместилище души эпического героя, и помощник в испытаниях, и др.

Частой в эпосе является ситуация охоты, при которой несколько охотников подстреливают одного оленя. В реальной жизни разрешить спор помогал "третейский судья", который и определял, чья именно стрела стала причиной смерти оленя. Если же другие охотники наблюдали удачную охоту товарища, то по обычаю они непременно высказывали благопожелания и бросали сухие ветки на тушу убитого оленя (Р. Кулумбегов). Такая ситуация происходит с Нартом Батрадзом и маленьким Чехом (в вариантах – Бурадзагом). Охота и соблюденные героями этикетные нормы становятся основанием их дальнейшей крепкой дружбы. В случае с Хамыцом сюжет имеет определенный канон.

Фольклор разных народов содержит различные легенды, предания, возводящие начало рода или племени к оленю. Вот что пишет Л.Гумилев, ссылаясь на раннесредневекового автора сочинения "Getica" Иордана и византийского историка конца V в. Зосиму: "К 370 г. стало ясно, что аланы войну с гуннами проиграли, но до полного разгрома и покорения было очень далеко. Мобильные конные отряды гуннов контролировали степи Северного Кавказа от Каспийского моря до Азовского. <…> Однажды в 371 г. изрядно проголодавшиеся гуннские всадники, забредшие на Таманский полуостров, увидели пасущуюся там самку оленя и погнались за ней. Притиснутая к берегу моря олениха вдруг вошла в воду и, “то ступая вперед, то приостанавливаясь”, перешла в Крым и убежала. Охотники последовали за ней и установили место подводной отмели, по которой шел брод. Они вызвали сюда своих соратников, перешли пролив и “подобные урагану племен” захватили врасплох племена, сидевшие на побережье этой самой Скифии, т.е. Северного Крыма".

Исторические истоки легенды о чудесном олене анализируются и Габором Дьени. Согласно легенде, предки гуннов и мадьяр Хунор и Магор охотились на оленя. Олень привел их в Меотиду и исчез, братья остались там. Прожив в Меотиде пять лет, они вышли и встретили дочерей и сыновей Белара, а также дочерей Дула – князя аланов (princes Alanorum), на одной из которых женился Хунор, на другой – Магор. Их потомки и стали предками гуннов и мадьяр. В.А. Кузнецов, не оспаривая факт возведения легенды о чудесной охоте к тюркскому фольклору, подтверждает, что сюжет о ведущем на родину олене известен и у алан-осетин.

Мотив оленя-прародителя фигурирует и в "Кадагах о нартах", где встречается сюжет об оленьем сыне. Нарты на охоте видят оленя с ветвистыми рогами и гонятся за ним. Догнал его Сослан, только он дотронулся до оленьих рогов, как появилась в горах проезжая дорога, и пришли все нарты на ныхас, приведя с собой оленя. Тот встрепенулся, и выпал из него мальчик с золотыми кудрями ("Саг йæхи базмæлын кодта, æмæ йæ хуылфæй сыгъзæринкоцораджын лæппу рахауд" (НК. ИАЭ. 5). Нарты побратались с мальчиком и стали охотиться вместе. Близок данному мотиву другой – выкармливание эпического героя в младенчестве ланью (сын Шатáны; Дзарандзаг – сын Уалхана).

Как известно, в осетинском языке лексема саг служит наименованием оленя, а в кадагах фигурирует самка оленя с ветвистыми рогами. Приведем любопытный факт: из известных современных видов (51) семейства "Оленевые" рога носят лишь оба пола северного оленя. Безрогими являются и самки ланей (хъуаз). Так, маленький Тотраз был выкормлен золотой оленихой. Цикл о Батразе содержит различные варианты кадагов о детстве героя, согласно некоторым, его выкармливает лань или олениха. Нарт Бырсаг кормит своего новорожденного сына Йелтагъана оленьим молоком. На северного оленя указывают и археологические находки: "Кости северного оленя найдены на городище Кузина гора и в Ольвии, подтверждая наличие оленеводства в Скифии VI–III вв. до н.э." (А.А. Туаллагов).

Молоко лани в кадагах является и целительным средством. Ослепшая женщина из нартовского рода просит Ахсартага собрать утреннюю росу и вместе с молоком лани закапать ей в глаз (НК. ИАЭ. 5).Исцеляющими свойствами в эпосе обладает не только молоко, но и печень чудесного оленя.

Белый или золотой – устойчивые определения эпического оленя. Золотой / золотошерстный олень – желанный трофей. Уырызмаг должен привести из ущелья Гуынтыком оленя с золотой шерстью: стоявший на месте олень сверкал, а в движении каждая его шерстинка звенела колокольчиком. Эпитеты "золотой" и "белый" сопровождают в эпосе образ дочери Солнца, а одна из ее ипостасей – лань (олень). И олениха с золотой шерстью, на которую охотится Созырыхъо, оказывается дочерью Солнца, отданной им на воспитание семи братьям-богатырям (НК. ИАЭ. 6). Факт частого превращения дочери Солнца в золотого оленя (она принимает красивый, достойный ее образ) Ш.Ф. Джыккайты полагал, что предки осетин воспринимали оленя как воплощение Солнца.

Важной гранью рассматриваемого фольклорного образа является табуирование его названия в осетинском языке. В.И.Абаев считал, что лексема хъуаз (диг. гъæуанз) – ‘самка оленя’, ‘лань’ – изначально служила обозначением оленя вообще, но со временем для тотемного животного скифов (оленя-самца) утвердилось эвфемическое sākа (ИЭС. Т.2). Саг, восходящее к иран. sākā- ‘развилина’, ‘ветвь’, ‘сук’, ‘рог’ → ‘рогатый’, ‘олень’, "этимологизируется на индоевропейской почве вполне надежно" (ИЭС. Т.3). По заключению В.И.Абаева, этноним сак означает "олень", а Г. Вернадский отмечал связь этнонима алан с индоевропейским "елен" – олень, который, по его мнению, был эмблемой алан.

Табуирование связано с эпитетами оленя: сæрджын ‘головастый’, сæдсугон (диг.) ‘сторогий’ и æстдæссион ‘восемнадцатирогий’. Последний, по его мнению, глубоко традиционен, поскольку именно 18 отростков (9 пар) имеют оленьи рога на древних изображениях, а табуирование слова саг наводит на мысль, что у предков осетин олень был тотемным животным. В.М. Гусалов писал о том, что в языке охотников саг заменяется субститутом сион, являющимся полным синонимом табуированного, означающего ‘рогатый’, т.е. "на скифо-осетинской почве название оленя дважды подверглось табуированию и оба раза субституция шла по одному и тому же пути" (В.Гусалов).

Эвфемическое сион – не единственное обозначение оленя в осетинских "Кадагах о нартах". Тотразу, чтобы одолеть сына Сырдона в альчики, мать советует: "…Сырдоны хъултæ дæлимонтæй арфæгонд сты, уыдонæн ницы кæндзынæ, фæлтау Уастырджийы ратгæ сызгъæринсыкъаджын цыппæркъахыг аргæвд æмæ уый хъултæ сараз, стæй йæ рамбулдзынæ. – …альчики Сырдона заговорены далимонами, с этим ты ничего не поделаешь, лучше зарежь подаренного Уастырджи оленя (букв. с золотыми рогами четвероногий) и сделай альчики, так ты одолеешь его" (НК. ИАЭ. 5).

Табуированию подвергается и название оленьих рогов. В "Кадаге об Одиноком" встречается описание сцены охоты, увиденной героем во сне: "Уыцы хуызæнæй æппæты разæй цы саг афæлдæхтон мæ фатæй, уымæ æрбахæццæ дæн. Мæхи йæм фæфистæг кодтон, фæлæ мын сæрджын саг мæ артæнтæ срæхуыста йæ калммарæнæй. – Так я приблизился к оленю, которого подстрелил первым. Я принялся за работу, но олень с ветвистыми рогами проткнул меня своим рогом" (ИАС. Т.1). Оленьи рога в данном примере называются эвфемизмом "калммарæн" – букв. "то, чем убивают змею", по признаку острия или же, скорее, рогатки, разветвления.

В предложении "Уæд уалынмæ Æхсæртæг æрхæццæ ис æмæ саджы мард æрхаста æд къалабæлас" (букв. "Вдруг к тому времени пришел Ахсартаг и принес тушу оленя вместе с ветвистым деревом") ветвистое дерево, то есть оленья голова, поэтично обозначенная народным гением (М.Булкаты). Вместе с тем на ритоне, найденном в Келермесе (VII в. до н.э.), изображен человек, несущий на плече дерево с привязанным к нему убитым (а точнее, принесенным в жертву – Д.Г.Савинов), оленем. Стоит ли отмечать, что жертвенный олень характерен и для традиционной культуры осетин? Г.Е.Афанасьев предположил, что аналогичные Рекому святилища (с оленьими рогами) существовали и в аланскую эпоху, что подтверждается раннесредневековыми изображениями на стенах пещеры близ Хумары, а также обнаруженными при исследовании раннесредневековой церкви в Нижнем Архызе принесенными в жертву черепами и рогами оленей.