Чаще всего жертвами радикальной идеологии в Сети становятся одинокие ребята, которые не смогли найти друзей в реальном мире и ищут их в виртуальном. "Утешители" постепенно навязывают подростку свои методы решения проблемы, чаще неконструктивные: склоняют к суициду или агрессии к окружающим, к участию в протестах, приглашают в запрещенные организации. И часто молодые люди даже не осознают последствий своих действий: вербовщики действуют как опытные знатоки детских душ, ведь это их работа. Сегодня в школах республики выстраивается работа психологической помощи подросткам и их родителям. Лаура Тадтаева в составе постоянно действующей Экспертной группы по профилактике распространения идеологии экстремизма при Министерстве РСО–А по вопросам национальных отношений говорит с детьми о хороших перспективах в будущем, о возможностях самореализации и напоминает, что сегодняшние поступки влияют на завтрашний день.

– Лаура, как строится работа? Как реагируют дети на подобные темы?

– Эта работа проводится в учебных заведениях республики по трем направлениям – с педагогическим составом, с родителями и непосредственно с самими учащимися. Форма при этом может быть разнообразной – от семинаров-тренингов (обычно наш год начинается с рабочих совещаний с завучами и директорами школ районов) до бесед с родителями на общешкольных собраниях, с активом класса. В условиях пандемии мы вышли в прямой эфир в Инстаграм. Донося информацию, стараемся быть корректными. Что касается работы с детьми, это могут быть "круглые столы", игра "К барьеру!", любимая школьниками, а также тренинговые занятия, на которых мы поднимаем вопросы ценностно-мотивационной системы несовершеннолетних. У детей бывает к нам очень много вопросов, они живо реагируют. Им просто не с кем поговорить на темы, которые их очень волнуют. Особенно дети, состоящие на учете в комиссиях по делам несовершеннолетних. Часто ребята не могут по душам поговорить с родителями, и здесь я могу выделить две причины: либо родители избегают этой темы, либо в семье нарушены коммуникативные связи. А вопросы задаются важные, подчас провокационные. И они действительно готовы услышать ответ и что-то менять внутри себя. Поэтому работу в этом направлении вести важно, и в первую очередь с самими родителями. У нас был случай еще до пандемии, когда на общешкольном собрании в присутствии 300 человек одна из родительниц эмоционально отстаивала позицию, что ничего плохого в татуировке у ребенка не видит. Равно как и то, что ребенок до ночи может сидеть в Интернете. Она искренне недоумевала, какие последствия это может иметь. История говорит о двух вещах: во-первых, о необходимости доносить до родителей информацию о возможных последствиях, и как можно помочь ребенку. С другой стороны – обратить внимание на самих родителей, попытаться понять, что стоит за принятием такой формы свободы ребенка.

– На ваш взгляд, насколько возможно скорректировать поведенческие порывы школьников, их взгляды, порой радикальные, беседами?

– Я согласна, что одними беседами скорректировать сложно. Мы должны понимать, какие задачи перед собой ставим, и с кем говорим. Категорично заявлять, что беседа не дает результата, неправильно – результаты есть. Только проводить эту работу необходимо в определенной форме, с учетом особенностей детей, взглядов, ценностей... И хорошо, если этот разговор – часть комплексной работы. Можно проводить лекции вместе с тренингами: ребенок получает новый опыт, который он сможет позднее дублировать в жизнь. Вот тогда беседы будут качественные, с высоким уровнем коэффициента полезного действия.

– Что движет молодыми людьми, которые находятся на пороге радикализации?

– Часто это ограничивающее убеждение, что мир несправедлив. Стремление к абсолютной истине. Почему оно ограничивающее – потому что мир разнообразен, и все в нем взаимосвязано. Еще один фактор – это то, что формируют внутри семьи многие родители. От того, насколько родители патриотичны, верят в свою страну, как они реагируют на то, что происходит в мире, регионе, безусловно, зависят установки и у молодого человека. Травмы детства также могут двигать ребенком, когда мы говорим о проявлении ксенофобии. И, конечно, Интернет-ресурсы, которые также влияют на формирование определенных установок, к сожалению, не всегда положительных. Навязывание извне лжеценностей крайне опасно для подростковой природы. А за интересами идут процессы, которые вовлекают молодого человека в деструктивные группы, призванные планомерно выстраивать систему его приоритетов, формировать депрессивность, ложные представления о свободе, справедливости. Наша задача – рассказать о последствиях, показать в противовес негативному контенту что-то положительное.

– Как такой настрой может нивелировать окружение ребенка?

– Непростой вопрос. В первую очередь окружение – это семья. Насколько семья в этом плане грамотна и чувствует ответственность за формирование мировоззрения ребенка, когда реагирует на какие-то события. У старшего поколения в принципе такой проблемы не было – они жили в другое время, когда во главе было уважение к старшим, понимание ценностей с детства. Но им на смену пришли молодые родители, и вот здесь та работа, которую мы проводим, непременно даст результаты. Если окружение – это общество, тогда необходимо в обществе сформировать положительное отношение к жизни в целом. Я прекрасно понимаю, как зачастую тяжело беседовать с детьми, которые видят социальную пропасть между своей семьей и соседской. Но формировать положительное отношение к жизни, родине, медицине, образованию – все же необходимо. Учить видеть то позитивное, что, безусловно, окружает каждого из нас.