Остров Мартана на Больсенском озере в Центральной Италии – последнее прибежище Амаласунты

Шатана Первая и Элен Адиабенская

Доказательная часть предыдущей теоремы о параллельности судеб нартовской Шатаны/Сатаны и Элен/Садан Адиабенской заканчивалась сравнением имен. Цитировалось мнение, что имена адиабенитов были сакско-скифского происхождения, и иллюстрацией служило имя Изата. Но в царском именнике еще два Монобаза – Первый и Второй, муж и сын Элен/Садан. Вот и племянника Кандака, вождя аланов, называли База. Этот Гунтигис-База – один из представителей готской династии Амалов. А это уже на несколько тысяч километров западнее Адиабены и на несколько столетий позднее первого века. И аланы уже разного вероисповедания. С такого извилистого следа можно начать складывать историческую мозаику второй героини эпической биографии.

Шатана Вторая и Амаласунта

Меня уже критиковали за рациональное и прямолинейное прочтение эпических текстов, но буду последовательна. Готова к тому, что и читатели в свою очередь будут последовательны в своей критике.

В свое оправдание мне нечего сказать, на этот раз я пыталась установить в истории женщину, чья судьба, вернее ее трагический конец, была бы связана с озером, и которую можно сравнивать с нартовской Шатаной. Точнее, с героиней кадагов о том, как Сослан пытался вызволить Шатану из озера Ада.

Во второй теореме тоже семь пунктов: 1. Дворцовый переворот.

2. Попытки сильной женщины высокого статуса спастись. 3. Озеро и смерть. 4. Мститель с востока. 5. Война. 6. Истребление соплеменников женщины. 7. Имена. А также пункты, не вошедшие в основную повестку, но достойные упоминания.

Начнем с первого по важности. Озеро и смерть. В нартовском кадаге растет напряжение внутри собственного государства (?), племени (?), клана (?) – "Нартæй чидæртæ Сосланмæ мæсты уыдысты" ("Затаили злобу некоторые нарты на Сослана"). Это приводит к тому, что соплеменники в отсутствие героя, которому они жаждут отомстить, замышляют живой бросить Шатану, оставшуюся без защитника, в озеро: "Йæ мад Сатанайы йын цæрдудæй мæрдтæм барвитæм – зындоны цадый æбаппарæм" ("Давайте мать его Шатану живой отправим к мертвым, бросим ее в озеро Ада").

Сказители достаточно единодушно и настойчиво говорят, что Шатану принципиально бросить живьем/живой – "цæрдудæй", "æгасуодæй": не утопить ее, не заставить ее утонуть, не отдать на волю волн. Бросить с непременным, но нелогичным условием, что она, добродетельная героиня, принявшая мученическую смерть, попадет в ад, да еще по воле людей.

И если "зындоны цад" "где-то в загробном мире под замком, ключ от которого у Барастыра", почему душегубы не сами лишают ее жизни, а отправляют по собственному усмотрению в этот дальний и к тому же особо охраняемый участок преисподней? Может, "зындоны цад" все же не в стране Барастыра, если поместить туда могут смертные?

И если все-таки читать прямолинейно, то зындон/зиндан– это "традиционная подземная тюрьма-темница в азиатских странах: Афганистане, Пакистане, Иране, а также на  Кавказе".

Отправить в заточение кого-то, даже царственную особу, и обязательно живьем, вполне в человеческой власти, да и распорядиться в темнице этой жизнью тоже. Именно так поступили остроготы, решавшие свои краткосрочные задачи, не ведавшие опасности, которую принесло им такое решение.

В 535 г. в темнице на озере в центральной Италии закончила свою жизнь дочь Теодориха Великого из династии остроготских Амалов, жена Эйтариха, из династии визиготских Амалов. Того самого Теодориха, который лишил жизни того самого Одоакра, который в свое время низложил последнего римского императора. Что не имя, то легенда. Да и сама Амаласунта овеяна заслуженной славой. О ней пишут в своих работах Прокопий Кесарийский, Иордан, Кассиодор. Ее называют мудрой как Соломон, sapientissimadomina разумнейшей госпожой, да и: "блаженна страна, которая прославляется правлением такой великой госпожи". Она признается самой незаурядной даже среди остальных выдающихся представительниц династии Амалов. Трудно судить о степени объективности оценок, женщины во власти всегда "всех милее, всех румяней и белее". Однако прямой придворной корысти славословить Амалов уже не было: к тому времени ушли в мир иной эти правительницы, канула в Лету династия, перехватившая руль европейской политики у римских императоров. Но, с другой стороны, их не сменила другая династия, которая бы боролась с памятью о предшественницах. А, может, не у всех династий бывают свои Кассиодоры?!

Амаласунта получила образование по образцу римскому, знала три языка, обладала большим мужеством, силой воли, политической изворотливостью, жесткостью: "не испугалась злоумышлении со стороны готов и не проявила слабости, как обычная женщина, но явно показывала еще величие своей царской власти". "Амаласунта держала власть в своих руках, выделяясь среди всех своим разумом и справедливостью и являя по своей природе вполне мужской склад ума". Она смогла стать влиятельной фигурой в андрократическом обществе и, к сожалению, в слишком андроцентрическое время. Она была "обманута и собственными намерениями, и клятвенными обещаниями" своего ставленника. Победили ее слабые мужчины, которых победила ее смерть.

Вот и Шатана знала, что ей грозит опасность: заговорщики заранее договариваются о дате, когда осуществят задуманное. Она сначала безуспешно пытается послать вестников к Сослану. Удается ей передать весточку только с третьего раза. Это можно считать нарративным приемом подготовки слушателя, способом извлечь у него сочувствие к страданиям героини, но само бросание не живописуется в кадаге.

Политическое чутье и разумная недоверчивость Амаласунты заставляли и ее искать союзников, а в отсутствие внутренней поддержки самым надежным и могущественным ей представлялся византийский император Юстиниан, чьими обещаниями о помощи она и заручилась. Она очень тщательно и в несколько этапов обговаривает условия своей эмиграции, возможно, обещает передать власть над территориями. Она тоже пытается спастись и тоже отправляет гонцов за помощью.

Как и Шатане, угрозы жизни Амаласунты исходили от ближайшего окружения. Ее заточили в тюрьму на озере свои же царедворцы.

Однако, как и Сослан, не заставший Шатану в озере Ада, Юстиниан опаздывает и оказывается на месте уже после гибели Амаласунты, вернее, он прибывает, узнав о случившемся.

Мститель появляется из дальних пределов. Из Византии. Прибыть на Апеннинский полуостров из Византии можно, двигаясь на запад. С востока.

И именно в контексте такого подхода становится значимой информация, которая с обоснованной настойчивостью проводится в тексте кадагов: хурыскæсæн (восток). Именно на восток уехал Сослан в длительный балц (поход). В нескольких вариантах кадага три раза посылает Шатана птиц-вестников и каждый раз на восток.

В обоих случаях мститель развязывает войну и побеждает обидчиков, т.е. соотечественников пострадавшей. Смерть Амаласунты стала поводом для развязывания готско-византийской войны. Готы потерпели поражение, ставшее концом их государственности и началом исчезновения их как народа.

"Так славное королевство и сильнейшее племя, столь долго царившее … покорил победитель всяческих племен Юстиниан-император".

Сам Юстиниан, достохвальнейший государь, в указах называл себя Цезарем Флавием Юстинианом Аламанским, Готским, Франкским, Германским, Антским, Аланским, Вандальским, Африканским. Всего восемь этнонимов по числу покоренных им народов, "среди всяческих племен" не только готы, но и, увы, аланы.

Амаласунта одержала посмертный триумф – лишившие ее жизни лишили себя исторической перспективы. А нартовская героиня в кадагах обрела вторую жизнь: Сослан забрал Шатану из Страны мертвых с разрешения ее правителя: "Рауагъта Барастыр номдзыд Сатанайы" ("Отпустил Барастыр славную Шатану"). Такое воскрешение Шатаны могло считать символическим или эпическим триумфом над врагами.

Амалы, "благородные Амалы", квалифицируются как полиэтничный правящий род позднеантичной Великой Скифии и ряда государств раннесредневековой Европы. Ограничимся констатацией их полиэтничности и не будем обсуждать процент аланов в их родословной. Исследователи выделяют аланскую ветвь рода Амалов – близких к ней Аспаров. У Амалов были браки с аланками. В войсках и Теодориха, и Одоакра служили аланы.

Имена. Возможность негерманского происхождения династии Амалов предполагается, в том числе, и на основании этимологии их фамильного имени, признаваемого иранским (от амал – "способность, возможность").

Амала-сунта является двучленным именем. Фамильное имя Амал – призвано было подчеркивать принадлежность к династии, интересно, что исключительно у женщин рода: у них еще были Амала-берга и Амала-фрида. Кстати, Теодорих, отец Амаласунты, другие представители рода фигурируют не только в исторических хрониках, но и в германских героических сагах под фамильным именем Амелунги.

Второй элемент – сунта – встречается, например, в имени ее дочери Мата-сунты (которой кинематографисты почему-то приписали убийство Амаласунты, которая назначается ими ее сестрой. В неисторическом, как оказалось, фильме "Битва за Рим" искажены и семейные связи, и события, и характер Амаласунты). Фонетический облик Сунта не исключает сопоставления с именем нартовской героини – могла иметь место метатеза, допустимая перестановка согласных.

Заявлены были еще дополнительные пункты, не имеющие прямого отношения к данному сюжету, но похожие на рассказы о Шатане. Басина сама выбрала себе мужа, сама предложила ему, Хильдерику I, королю франков, себя в жены. Ссылалась Басина Тюрингская на то, что он наидостойнейший из мужчин. И дело не только в том, что тюринги перечислены в эпиграмме римского поэта V в. Альцима Авита, наряду с аланами и сарматами, готами, в перечне "благочестивого союза Христа" огромных и разнообразных племен, что радуются, что познали Бога. Басина – теща Теодориха, и Амаласунта приходится ей внучкой.

В нартовском кадаге исторические линии не являются основными, временные и географические привязки утрачены, нельзя с определенностью утверждать, что Амаласунта, а тем более Басина, могла быть историческим прототипом Шатаны. И самый главный вопрос и основная интрига состоят в том, по какой траектории мог распространиться этот сюжетный мотив и каким образом, мифологизируясь, мог так сохраниться в аланской среде.

В любом случае для Амаласунты Больсинское озеро на Апеннинском полуострове, вернее, тюрьму на маленьком острове вулканического происхождения в этом кратерном озере, можно считать тем самым озером Ада – "зындоны цад" – нартовской Шатаны.

Текстологический анализ нартовских кадагов, а не осетиноцентризм, побуждают возводить Шатану/Сатану к центральной фигуре раннего Средневековья, не этническое тщеславие. Могу только констатировать свою объективность вслед за Иорданом: "Но пусть никто не подумает, что я как ведущий свое происхождение от вышеназванного племени прибавил что-либо в его пользу против того, что прочел или узнал".