Веронике Борисовне исполнилось бы 105 лет. Первая и лучшая на планете женщина-дирижер, долгие десятилетия неизменный художественный руководитель Московского государственного симфонического оркестра, она поражала экспрессией и глубиной проникновения в исполняемую оркестром музыку…

… Конечно же. – усталость под внешним убийственным лоском,

Не видимые никому капли пота и крови…

Несется с букетом Шостакович, степенный философ,

И отбивает ладоши глухой Бетховен…

О, сколько ж их, мудрых, разновеликих,

Рукоплескали двум красавицам этим!

Две женщины мира – Музыка и Вероника –

Дарят одна другой частицы бессмертия…

Но это я писала при ее жизни. А когда оделась в траур вся музыкальная, и не только музыкальная общественность, из сердца вырвались строки:

Упала рука, бессильно и безвозвратно.

Но палочка, та, что в ней, не упадет.

Не лопнут струны. Не замолчат барабаны.

Ведь Музыка – дольше нашей жизни живет.

От скалы духовности оторвался камень – и сгинул.

"Незаменимых нет" – зря говорят в народе:

Вот попробуйте ноту одну из мелодии вынуть –

Это будет уже совсем другая мелодия…

Несколько слов об Альбине, которой было бы завтра (трудно поверить!) 80 лет. Хотя никакие громкие слова, никакие стихи и песни не передадут очарование ее танца. Разве что в документальных фильмах она возвращается к нам, как живая. Краса и гордость не только ансамблей "Алан" и рожденного ею "Арт" – она была символом, брэндом осетинского искусства, потому что не просто танцевала, а разговаривала со зрителем на языке своих непередаваемо плавных жестов, неповторимой улыбки... Конечно, был горд и сейчас справедливо гордится "Алан" великолепными исполнителями, их знаковыми именами и высокими званиями. Но было в Альбине нечто такое, что резко отличало ее от других. То, о чем я сказала выше: умение собеседовать с залом. Она не шла – плыла по сцене, оставалась убедительной и гармоничной в самых разных танцах – от строгих, плавных лирических до игривых… Ей аплодировали в Москве, в Петербурге, за рубежом, и всегда ждали встречи с ней зрители Осетии. На следующий день после ее ухода я написала:

Так тяжело, что не хватает слов.

Окончен танец. Сцена опустела…

От невесомых трепетных шагов

Остался звук, неслышный и несмелый.

Все умирает – дни и города.

Все умирают – и богач, и нищий…

Но лишь Творца высокая звезда

Сквозь время к нам всегда пути отыщет.

Я голову повыше запрокину,

И хотя боль еще в виски стучит,

Но, может быть, звезду моей Альбины

Меж звезд других увижу я в ночи…