Накануне в "Ольгинке" на тематическом вечере случилось непредвиденное. В зале, как всегда, было много гостей: преподаватели всех владикавказских училищ, кадетского корпуса, мужской гимназии, родители, представители городской общественности. После официальной части девочки давали концерт. Звучала нежная зурна, выводила национальные мелодии осетинская гармошка, Фатима Рамонова пела романсы, Лариса Мерзлякова виртуозно играла на рояле вальс Шопена, младшеклассники показывали смешные сценки, а потом неожиданно для всех на сцену вышла выпускница Татьяна Дятлова – кандидат на золотую медаль, гордость гимназии. Она волновалась, нервно одергивала пелерину фартука.

– Я... я не должна была сегодня выступать. Но... Завтра уезжает наша воспитательница Лидия Михайловна Светлова. Она была рядом с нами целых два года. И мы ее не только любим, но и очень уважаем. Она едет не домой, в Петербург, а очень далеко, за Нерчинск, к своему жениху. Он сослан туда за участие в студенческой демонстрации. И нам хочется сегодня при всех попрощаться с ней, потому что для нас она как декабристка, как героиня... Поэтому я прочту здесь стихи своего любимого поэта Николая Алексеевича Некрасова. Отрывок из поэмы "Русские женщины".

Приняв обет в душе моей

Исполнить до конца

Мой долг, – я слез не принесу

В проклятую тюрьму –

Я гордость, гордость в нем спасу,

Я силы дам ему!

Презренье к нашим палачам,

Сознанье правоты

Опорой верной будет нам.

...И я подбежала... И душу мою

Наполнило чувство святое,

Я только теперь, в руднике роковом,

Услышав ужасные звуки,

Увидев оковы на муже моем,

Вполне поняла его муки,

И силу его... и готовность страдать!..

Невольно пред ним я склонила

Колени – и, прежде чем мужа обнять,

Оковы к губам приложила!..

Реакция зала... Да, она была такой разной. Некоторые гимназистки старшеклассницы бешено аплодировали. Стоя. Взрослые же молчали. Одни тревожно. Другие недоумевая. А третьи были явно растеряны. Бледная начальница гимназии Екатерина Соболева испуганно косилась в сторону именитых гостей. Учителя – А. Мережко, М. Жабоклицкая, Н. Ракович, В. Островская и даже священник – Сергей Лукьянов – преподаватель Закона Божьего – вообще не поднимали головы. Что-то теперь будет... А сама Лидочка, сидевшая где-то в задних рядах зала, повторяла сквозь слезы одни и те же слова: "Спасибо, девочки! Мои хорошие, мои дорогие девочки!"

Конечно же, вечер был немедленно прекращен. Зал тут же опустел. И только стайка старшеклассниц вместе с любимой учительницей оставались там, на своем месте. И Таня тоже с ними. Все хорошо понимали, что судьба ее золотой медали была решена несколько минут назад на сцене этого зала. Но ведь она прекрасно знала, на что шла. И все же поступила так, как подсказало сердце.

Почему я рассказала об этой истории? В прошлом году Россия отмечала 200-летие со дня рождения Н. А. Некрасова. Сам великий поэт никогда не писал о нашем крае, никогда здесь не бывал. А вот лира его была. Ее почитали, ценили и... представьте, даже боялись. В местных газетах не раз цитировали его стихи. Разные. Правда, чаще строки поэта появлялись в заголовках. Особенно при жизни Коста, который, в отличие от либералов, никогда не скрывал своего особого расположения к творчеству Николая Алексеевича.

Он еще со Ставропольской гимназии хорошо знал и высоко ценил Некрасова. В "Горной звезде" Т. Джатиева интересно рассказывается об одном из выступлений Коста – в то время он уже учился в Петербургской академии художеств.

Осетинское землячество в тот день ожидало чего-то интересного – ярких выступлений людей, приглашенных сюда, на встречу, и, конечно же, открытия небольшой художественной выставки, приуроченной как раз к этой дате. Коста тоже должен был представить свои работы – скульптуру "Горцы", портрет горянки и еще кое-что из только что написанного. Народ в фойе все прибывал. С вступительным словом обратился Городецкий. Он говорил немного – о пользе образования для горцев, о благородной цели нынешнего вечера, сбор от которого должен пойти в фонд бедных студентов. После него на сцену тут же вышел Коста. Читать стихи он начал, явно волнуясь. Нет, это были не его строки. Он читал своего любимого поэта.

Не может сын глядеть спокойно

На горе матери родной,

Не будет гражданин достойный

К отчизне холоден душой.

Ему нет горше укоризны...

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденья, за любовь...

Иди и гибни безупречно,

Умрешь недаром: дело прочно,

Когда под ним струится кровь...

Аудитория замерла. Это были строки из "Поэта и гражданина" Н. А. Некрасова. Стихи, запрещенные цензурой. А Коста продолжал читать звенящим голосом:

А ты, поэт! Избранник неба,

Глашатай истин вековых,

Не верь, что неимущий хлеба

Не стоит вещих струн твоих.

...Поэтом можешь ты не быть,

Но гражданином быть обязан...

И дальнейшее творчество Коста тесно связано с именем Некрасова. Здесь и масса цитат из лирики Николая Алексеевича, и поэма "Кому живется весело" с прямым подзаголовком – "подражание Некрасову", и не только это. Недаром на одном из юбилеев Коста советский писатель А. И. Свирский даже назвал нашего земляка "осетинским Некрасовым". Правда, тогда кое-кто из местных поэтов чуть ли не обиделся: нет, мол, Коста есть Коста. Но ведь никто и не спорит. И все же я абсолютно уверена: сам бы Хетагуров счел такое определение за настоящий комплимент. И это при всей своей начитанности, особой симпатии к Пушкину, Лермонтову, Грибоедову, Некрасова Коста считал для себя все-таки ближе. Может, потому что тот был ему понятнее (их очень сближало многое: образ жизни, бедность, поденная литературная работа, активная журналистика); может, потому что оба они очень любили свой народ и писали о нем; все может быть... Во всяком случае, десятки видных исследователей творчества нашего земляка подчеркивали заметную общность их идей. И они были правы.

В нашем Владикавказе многое тесно связано с именем великого русского поэта. Например, передовые журналы Николая Алексеевича – "Современник" и "Отечественные записки" – в свое время наш город получал почти регулярно. Конечно, совсем небольшим тиражом. Но, главное, это было. Хорошо помню себя студенткой филологического факультета. В главной библиотеке нашего учебного заведения и на кафедре русской литературы сохранились отдельные номера этих изданий – раритетов. Мне в них было интересно буквально все! Кстати, позже своим ученикам я тоже приносила эти издания, когда мы изучали историю русской журналистики середины XIX века. Ребята были, конечно же, под впечатлением. Еще бы! Увидеть первую публикацию некоторых глав из "Кому на Руси...", стихи современников поэта, прочитать рецензии на то, что печатали другие журналы того времени, встретить там, в частности в "Отечественных записках", имена

Г. Успенского, М. Салтыкова-Щедрина, Ф. Решетникова... А в трех номерах "Современника", помню, я наткнулась на роман Некрасова (да, да, роман!) "Мертвое озеро"...

В нашем Владикавказе, как и в других местах России, были постоянные подписчики изданий Некрасова. Так, некоторые номера его журналов хранились в личной библиотеке В. Г. Шредерс, в семьях юристов, врачей, просветителей. И даже в первых читальнях города (они были открыты при книжных лавках в последней четверти XIX века) можно было встретить тот или иной номер, например, "Отечественных записок", которые выходили, правда, уже без Некрасова, но под редакцией его друга и соратника М. Е. Салтыкова-Щедрина. А это тоже было немаловажно. Да и сейчас в отделе редких книг нашей национальной библиотеки хранятся эти издания.

Есть в нашем городе и улица Некрасова. История ее тоже по- своему интересна. Вот как об этом рассказывает известный краевед Ф. С. Киреев в своей книге "По улицам Владикавказа":

"Улица Графская находилась в самом центре города, между Александровским проспектом (ныне проспект Мира) и улицей Ремесленной (ныне Черноглаза). Маленькая, уютная, она привлекала состоятельных владикавказцев. На этой улице находились особняки таких горожан, как купец Александр Пронин, член городской думы Антон Грузиненко, врач Петр Куплевацкий, купец Иван Кузнецов, и других".

В первые годы Советской власти улицу Графскую быстро переименовали в улицу Гикало, известного борца за Советскую власть на Северном Кавказе. Как и многие его соратники, он был репрессирован и погиб. Тогда улицу Гикало и переименовали в честь поэта Н. А. Некрасова.

С именем Николая Алексеевича Владикавказ связан не только улицей. В 30-х годах главным врачом 2-й городской больницы работал родной племянник поэта Владимир Федорович Некрасов. Именно в эти годы улицу назвали в честь его великого родственника Н. А. Некрасова.

Да, Николаю Алексеевичу двести лет. Исторически срок немалый. Ну и что радикально изменилось на Руси (простите, в России)? Не будем касаться технического прогресса ("мерсы" заменили лошадей; появились самолеты, мобильники, компьютеры и т. д.) А жизнь народа-то как? Полегчало?

Но все же очень не хочется заканчивать наш разговор на пессимистической ноте. Тем более сам Николай Алексеевич все-таки верил в то, что "воля и труд человека дивные дива творят", и еще в то, что "к народу возбуждать вниманье сильных мира – чему достойнее служить могла бы лира?"

Вот и будем верить в это вместе с великим поэтом.

Валентина БЯЗЫРОВА, заслуженный учитель РФ.