Литературную премию Александра Солженицына в этом году жюри присудило легендарному филологу-классику Азе Алибековне Тахо-Годи. Об этом в день ее столетия объявила на посвященной юбиляру научной конференции Наталия СОЛЖЕНИЦЫНА.

Напомнив слова Аристотеля о том, что человек создан для умопостижения и действия, она сказала, что жизнь юбиляра – совершенный пример исполнения такого предначертания. Что для Азы Алибековны, как и для Платона, работа стала не привычкой, а жизнью.

– Кто знает мою биографию, тот понимает, как мне дорога эта награда, – сказала в ответ Аза Алибековна, вспомнив при этом о встрече с Александром Исаевичем Солженицыным в Доме русского зарубежья.

Директор института философии, академик Абдусалам Гусейнов отметил ключевой для Азы Тахо-Годи взгляд на судьбу как эстетическую категорию: "Судьба творит человека только по ей известным замыслам. И ваша судьба точно эстетическая категория".

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа, об Азе Тахо-Годи:

– Вы для нас символ античной ясности, понятности, четкости. Но вы еще и символ очень важного явления в нашей культуре – кавказской интеллигенции. Вы хранитель не только античной и русской православной традиции, но и дагестанской учености, ваших предков, которых называли арабистами, потому что они хорошо знали арабский язык.

Насколько я понимаю, Тахо-Годи это главный судья, Годи – кади – это тоже самое, что алькайд в Испании, и в ваших воспоминаниях мы читаем о том, как отражались в вашей судьбе эти старые традиции, появляющиеся в разных концах Европы. Спасибо огромное вашему батюшке. Без него не было бы Дагестанского зала в одном из главных музеев мира. Замечательные вещи украшают Эрмитаж и рассказывают всему миру о Дагестане.

На днях я вернулся из любимого вами Владикавказа, – видел там замечательные мечети, о которых вы пишите в своих воспоминаниях. Но времена изменились, там больше нет маятника Фуко, и нельзя полазить по минаретам, как вы когда-то лазали, и войти туда, как входил Алексей Федорович (Лосев – ред.), нелегко – слишком много народу.

Огромное вам спасибо, вы для нас и символ, и прекрасный ориентир. И для нашего поколения и для всех следующих.

Легендарному филологу, спутнице жизни великого философа Алексея Федоровича Лосева Азе Алибековне Тахо-Годи 26 октября исполнилось 100 лет. В этот день в Доме А.Ф. Лосева прошла посвященная ей международная научная конференция, в которой она приняла участие, хотя и дистанционно, "РГ" рассказала о ней ее племянница, профессор МГУ, доктор филологических наук Елена Тахо-Годи.

– Она отстояла и сохранила Дом Лосева – научную библиотеку, музей, квартиру, где он жил... Для последнего, уже ставшим раритетным издания биографии Алексея Федоровича Лосева в серии ЖЗЛ Аза Алибековна специально составила краткую летопись борьбы за дом, которая началась еще в 90-е годы, и я не уверена, что завершилась. Все начиналось с катастрофы, с боязни, что дом перестанет существовать. Да, созданы научная библиотека и мемориальный музей, дом не только врос в московскую городскую среду и стал ее неотъемлемым интеллектуальным центром – он на равных сотрудничает с крупнейшими научными институциями страны. И это заслуга в первую очередь Азы Алибековны, но, конечно, и руководства Дома Лосева, и всего его коллектива. Все, кто приходит в этот дом, попадают в совершенно особую атмосферу – доброжелательности, внимания, интеллигентности, – отметила Елена Тахо-Годи.

У нее, как и у Алексея Федоровича Лосева, уникальная христианская судьба. Никто до сих пор не понимает их родства, ее упорно называют его второй женой, а она – духовная дочь, и это не меньшая близость. Чем дальше были люди, тем менее понятными были для них ее отношения с Лосевыми, но для близкого круга они были совершенно ясны. Сын академика Белецкого Андрей Александрович еще в конце 1940-х называл ее в письмах к Алексею Федоровичу и Валентине Михайловне "ваша приемная дочь". И служение им, конечно, было одной из ее христианских миссий. Только она сама так громко это бы не назвала. Аза Алибековна никогда себя не считала ни проповедником, ни учителем жизни, ничего специально не писала на богословские темы. Но недаром к своему 90-летию была награждена церковным орденом Преподобной Ефросинии Московской, а ныне, к 100-летию – орденом Святой равноапостольной княгини Ольги. С раннего детства у нее была уверенность в присутствии в мире Божественного начала. А вся ее жизнь рядом с Лосевым стала служением – мысли, науке, тем идеям, которые исповедовали Алексей Федорович и Валентина Михайловна.

И при кафедре классической филологии филологического факультета Московского университета воспиталось огромное число батюшек – учителей православной веры. Аза Алибековна учила студентов греческому языку на основных занятиях, а на спецкурсах читала и Евангелие.

Вообще преподавание было для нее даже более важным делом, чем чистая наука. Московский университет, в котором она работает с 1958 года, был для нее в полном смысле слова альма-матер. Его выпускником и преподавателем был и ее отец, читавший там в 30-е годы лекции на историческом факультете. Для нее преподавание было не только возможностью передать свои знания, но и воспитать личность. За это ее и любили слушатели ее лекций. У нее главное – интерес к другому человеку. Даже в телефонных разговорах она обычно никогда не рассказывала о себе, но всегда расспрашивала, как живет человек, что он делает, что с его родными.

Сейчас Аза Алибековна занята увековечиванием памяти своего отца, которому в этом году исполняется 130 лет. В Национальном музее Республики Дагестан, носящем его имя, до сих пор нет посвященного ему мемориального зала. Но благодаря помощи депутата Госдумы Нурбаганда Нурбагандова было принято решение о его создании. По словам Елены Тахо-Годи, сейчас они с Азой Алибековной отбирают для музея семейные реликвии, их уже около 100.

* * *

Самые теплые воспоминания связывают Азу Алибековну с Владикавказом. В доме ее дяди, ученого-кавказоведа Леонида Петровича Семенова, который был настоящим центром культуры, собирались самые образованные люди города. С 1908 года здесь воспитывался и отец Азы – Алибек Тахо-Годи. У него были два сына и две дочери. Младшая, Муминат (Мина) – профессор, доктор филологических наук, была последней владелицей дома.

Во Владикавказе сестры Тахо-Годи оказались после того, как в 1937 году репрессировали и расстреляли их отца. Мать также арестовали, она провела пять лет в мордовских лагерях, младший брат Махач умер в детском доме в Рыбинске во время Великой Отечественной войны, старший осел в Санкт-Петербурге, сделав карьеру в криминологии. Аза отправилась в Москву поступать в пединститут им. К. Либкнехта.

В своей книге "Жизнь и судьба. Воспоминания" Аза Алибековна пишет, что "этот дом, или, как его называл Леонид Петрович, "пароход", многих спасал".

"Туда из лагерей вернется мама, здесь и закончит жизнь в 1982 году… Туда приезжали родственники из блокадного Ленинграда, отплатившие моей семье за спасение своей жизни черной неблагодарностью. В этот дом приезжала к маме я одна и с Алексеем Лосевым… Там с шестилетнего возраста до 73 лет прожила моя сестра Мина Алибековна. После ареста отца ее спас этот дом, иначе она погибла бы в интернате для детей врагов народа. Там живал мой младший брат, Махач... А теперь одинокая Миночка вернулась в Москву... Вернулась к своей дочери Елене и ко мне. Дом продан вместе с жасмином, сиренью, кустами роз, ароматом резеды и гелиотропа", – вспоминает Аза Тахо-Годи.

Сейчас от дома остались только стены.

Аза Тахо-Годи о столице Северной Осетии: "Только во Владикавказе, когда проходишь мимо старинных особняков, тополей, закрытых ставень, дверей и крылечек со стертыми ступенями, знавшими другую жизнь, чувствуешь этот призрачно-дремлющий воздух. А впереди стук в закрытое на ставни окно старого родного дома и радость нежданной встречи. Особый призывно-бодрящий воздух рано поутру, когда выходишь из нашего дома во Владикавказе, чтобы пуститься в дорогу. И Столовая гора совсем рядом, и Казбек открыл свой лик, ушли туманы и тучи, снег на вершине серебрится, и каждая складка видна, вот-вот дотронешься. И, кажется, что так будет вечно, и вся жизнь впереди, и нет ей конца. А она проходит быстро, как летние каникулы. Они ведь обманчиво завлекательны – как будто никогда не кончатся, а там, глянешь, и уже август, и даже не начало, а середина, и все, все миги радостные и лучезарные спрятались, неминуем конец – вот он. И ждать больше нечего. Остается только воздух воспоминаний".

В заключение еще одна цитата из книги Азы Алибековны: "Чтобы успеть все сделать, надо жить долго. И я в шесть-семь лет говорю себе: буду жить долго, может быть, до 95 или 100 лет. И часто потом в течение всей моей жизни, когда казалось очень тяжело и события катастрофические, какой-то голос говорил: “Ничего со мной не будет, буду жить долго, долго, как задумала в детстве”".