Всматриваясь в картины художников, мы не всегда осознаем, что каждый холст является воплощением той или иной эмоции, точнее, отпечатком эмоции, соединением энергий людей, сменой настроения, движением времени и света.

Картины академика Российской академии художеств, заслуженного художника РФ и Северной Осетии – Алании, обладателя золотой медали Союза художников России и серебряной медали РАХ Юрия Хаджимуратовича Абисалова не только осуществляют передачу эмоций, но и приучают публику к резким, взрывным эстетическим впечатлениям, к активному соучастию в восприятии картин, к "мыслительной игре". В чем секрет такой игры? По-видимому, это является следствием работы мастера в нескольких разных жанрах. К его полотнам применимы слова одного из ведущих художников и скульпторов второй половины XX века Виллема де Кунинга: "История (произведения) искусства – это алфавитный суп: художник погружает в него ложку и вытаскивает те буквы, которые ему больше нравятся".

В творческом "блюде" художника различимы несколько доминирующих жанров: символический реализм, псевдонаивизм и самобытный, новаторский регионализм. Иногда у творца симвореализм трансформируется в абстракцию, а псевдонаивная живопись сочетается с магическим реализмом. Две представленные в арт-галерее СОГМА "Rемикс Осетия" картины мастера демонстрируют приверженность основным его стилям. С точки зрения истории искусствознания, наиболее интересным может показаться полотно "Переход" (холст, масло, текстурная паста, размеры: 140 на 240 см, 2012 год), изображающее стадо коров. Благородные животные, движущиеся сплошной массой, нарисованы резкими, четкими мазками, у некоторых детально выписаны голова и фрагменты туловища, другие образы еле уловимы. Художник использует сочетание белого, черного и оттенков коричневого цвета, создающее впечатление динамичного, непрекращающегося потока. Животные отмечены зелеными и желтыми бирками – сережками, пронумерованы. Как известно, корова у многих народов является символом благополучия и достатка, она кормилица и поилица. Как животное она не может существовать вне человеческого жилища, вне человека. И это неукротимое движение на картине явно регулируется, оно не стихийно по своей сути. Если рассмотреть полотно на некотором удалении, то слившиеся изображения иллюзорно воспринимаются в виде обработанной шкуры животного, и от этого общее впечатление только усиливается.

Работа Юрия Абисалова, не являясь цитатой, перекликается с эпохальным полотном "Фреска" американского художника Джексона Поллока размерами 2,5 на 6 м, созданного в 1943 г по заказу Пегги Гуггенхайм для ее таунхауса в Нью-Йорке. Большая часть картины нанесена кистью, а некоторая – ставшей впоследствии его знаменитой, новаторской в искусстве техникой брызг. Джексон Поллок так отзывался о посетившем его видении, в результате которого холст площадью 15 квадратных метров превратился в феерическое сочетание энергичных бирюзовых, желтых, красных и черных мазков: "Это была давка…всех животных на американском Западе – коров, лошадей, антилоп и буйволов. Все мчится на этой проклятой поверхности". "Фреска" сразу же была признана шедевром и сделала художника лидером новой абстракции. Работая над картиной, Поллок не только изменил представление о том, на что он способен как художник, но и новаторски объединил метод станковой живописи с абстракцией для создания крупномасштабной фрески.

По мнению критиков и исследователей картины, ключевым структурным элементом "Фрески" является серия вертикалей, часть из которых достигают всей высоты холста. Возможно, это марширующие фигуры или некоторые универсальные архетипы, помещенные внутрь абстракции. Однозначно трудно ответить, но они придают картине мощную динамику. Хорошо известен интерес Джексона Поллока к идее сюрреалистов отказаться от контроля сознания, дабы позволить бессознательным областям разума определять творческий процесс. Художник считал, что именно зритель интерпретирует смысл абстрактного произведения безотносительно к тому, что автор думал и выразил в работе. Живописец полагается на свое настроение лишь для определения цвета, направления и местоположения красок. "Я не занимаюсь иллюстрацией, я работаю с пространством и временем, выражая свои чувства. Когда я внутри живописи, я не осознаю, что делаю. Понимание приходит позже. У меня нет страха перед изменениями или разрушением образа, поскольку картина живет своей собственной жизнью".

Абисалов, в отличие от Поллока, не уходит в биоморфную абстракцию, не отказывается от фигуративной живописи, хотя очевидно влияние нефигуративной версии авангарда. В этой картине нет иллюстрации какой-то определенной духовной традиции. Автор ищет выражение универсальных эмоций. А их накал чрезвычайно высок, он связан с так называемым чипированием, нумерацией, меткой и цифровизацией всего и вся, что у многих современников вызывает тревожные предчувствия, подсознательное беспокойство и ощущение предсказумого фиаско в стремлении к свободе, самовыражению и самоидентификации. Восемьдесят лет назад Поллока беспокоила безудержная сила, необузданная мощь свободных животных; сегодня же картина "Переход" Абисалова завораживает зрителя и в то же время повергает в оцепенение от безропотности, покорности и безмолвия чипированного стада. В новом обществе нет места индивидуальности и личности, различия смазаны, все выстроено невидимым манипулятором.

В этой работе Абисалов не искажает пространственное жизнеподобие, не переступает порог магического реализма, и работа выполнена в жанре символического реализма с проецированием множественных значений, дефиниция которого до настоящего времени трудно определяема. Перуанский художник Эрнесто Арризуэно, работающий в стиле символического реализма, так охарактеризовал этот жанр: "Мир моих работ – это нереальное место, это плод моего воображения". А, возможно, понимание сущности симвореализма находит отражение в китайской пословице: "Кто видит небо в воде, увидит рыбу на деревьях".

Что же такое символическое постижение реальности? Само слово "символ" настолько распространено и привычно, что в практике повседневности мы скорее понимаем его значимость, важность, весомость в культурной среде, чем истинный смысл.

Создание в символических образах различных смыслов как проблема остается актуальной. Художественное содержание не исчерпывается зримыми предметными значениями и логически осознаваемыми сюжетами. Выражение содержания представляет собой плод индивидуального эмоционального синтеза, волевого усилия художника, преобразующего видимость.

Другая картина – "Безумный Икар" (холст, масло, размеры: 60 х 70 см, 2010 год) – наполнена национальным колоритом, светлым юмором и особой, узнаваемой стилистикой автора. Юрию Абисалову удается донести до зрителя в легкой шутливой форме житейские, философские понятия, избегая чудачества, комедийности, комичности, сатиры, карикатурных образов, насмешки, гротеска, шаржа. Автор в этой работе демонстрирует склонность к сказочному и поэтичному видению реальности, замещая призму взгляда образованного человека наивным восприятием скрытой действительности.

Абисалов, создавая эту картину, применяет свой рецептуализм – откровенное стилевое использование нескольких языков и направлений того или иного вида искусства в одном произведении, а именно псевдонаивизм, регионализм с вкраплениями симвореализма. Учитывая то, что течение риджионализма со временем сошло на нет, может быть, следует рассматривать Абисалова не просто последователем регионализма, а одним из архитекторов неорегионализма, по крайней мере, наряду с симвореализмом и псевдонаивизмом, это одна из доминант творчества. У художника регионализм с вплетенной в его картины живой и яркой нитью доброжелательного юмора избавлен от социального реализма, который также сопутствовал некоторым художникам-риджионалистам, изображающим сцены жизни с социальным подтекстом или даже существующие общественные противоречия. Незамысловатая жизнь глубинки в работах Абисалова невозможна без животных, и не только домашних, его работы ностальгически посвящены простым людям и "очеловеченным" животным как спутникам, помощникам, верным друзьям человека. Это всецело относится и к картине "Безумный Икар", чей герой – возмутитель спокойной и размеренной сельской жизни. Он, приделав себе крылья, пытается взлететь, стоя на стогу сена. В этой затее ему живо сопереживают жена, которая, кажется, даже готова подхватить мужа в случае неудачи, и бегущая с ней рядом собачка.

У Абисалова животное – это не просто атрибут природы. Художник признает, выражает любовь, сочувствие и уважение к образам животных. Он постулирует, что у любого животного, как и у человека, свое место во Вселенной и они, наравне с ним, в центре мироздания. Абисалов в своем творчестве наводит на мысль, насколько зависимы живые существа от деяний людей и уязвимы для них.

Картины Абисалова характеризуются единством человека, природы и земли. Программа этой ниши творчества художника – быть живописцем родного края, с нежеланием покидать его, и реконструкцией гармоничного, самобытного оазиса жизни до наступления индустриализации, урбанизации и цифровой эпохи.

Герои его картин погружены в окружающую природу и, кажется, становятся неотъемлемой частью живописного ландшафта. Плоть для него не отвращение, не карикатура и в то же время не идеализированное тело. В ряде работ определенные нюансы художественных решений достигаются приемами маньеризма: живописец создает причудливые эффекты пропорций тел, использует необычную перспективу, добивается некой искусственности.

В наиве Абисалова отсечена ярмарочность, кукольность, неуклюжесть, лубочность, кустарность, пошлость, зазывность, нелепость, безвкусие, а также социальная насыщенность и политическая ангажированность. Эта линия у художника проходит через яркий колорит, равняясь на фольклор и обращаясь к общечеловеческим темам, таким как дом, земля, любовь, застолье. Для псевдонаивизма Абисалова не характерны топтание на месте, зацикленность или борьба с профессиональными предрассудками. Всем своим творчеством он защищает человека, его исторический быт, природу.

В этом мире зрителю просто приходится полагаться на уровень доверия, возникший при зрительном контакте с удивительным миром завораживающих образов. Благодаря таким художникам, как Абисалов, не теряют актуальности слова французского прозаика, одной из звезд Прекрасной эпохи Сидони-Габриэль Колетт: "Последний час эпохи открытий не пробьет никогда".

Творчество художника пробуждает любопытство, страстный интерес к другим людям, к иным местам, к неизведанному – ко всему, что выводит за рамки обыденности и возвращает человека к самому себе, уже иным, преображенным. Это желание узнать что-то новое, умение радоваться неожиданному, сойти с проторенной тропы и даже заблудиться – все ради того, чтобы открыть себя заново и встретиться с собой – настоящим.