Еще во второй половине ХIХ – нач. ХХ вв. в любом горном ауле и плоскостном селении Осетии можно было встретить певца и услышать от него героическую песню или сказание (кадæг) о нартах. Эти песни и сказания дошли до современного читателя благодаря народным певцам, передававшим их из уст в уста, из поколения в поколение. Среди них были такие таланты, как Бибо Дзугутов (Куырм Бибо), Гаха Сланов, Дзарах Саулаев, Кертиби Кертибиев, Инал Каллагов, Леван Бегизов, Кудза Джуссоев и др. Многие из них на память знали десятки эпических сюжетов; их репертуар насчитывал до двух десятков сказаний. Собирательный образ этих народных мудрецов мастерски воссоздал К. Л. Хетагуров в стихотворении "Кубады".

Первым из ученых, обнаружившим сказания в живом быту осетин в начале ХIХ в., был Ю. Клапрот. Однако он почему-то не комментировал их. Этого нельзя сказать о Вальдемире Пфафе, который впервые услышал нартовские сказания в Куртатинском ущелье в исполнении прекрасного знатока старины Ельбуздуко Жантиева. Это было начало 70-х годов ХIХ в., когда в Осетии сказания впервые стали записываться и публиковаться. Пфаф писал о необычайной популярности сказаний среди осетин, проникся той великой любовью, которую народ испытывал к ним, т.к. они являлись неотъемлемой частью его духовного начала, его национальной составляющей, не скрытой где-то в глубине, а лежащей на самой поверхности жизни. "Всякий осетин, – писал он, – знает наизусть кое-какие места из этой эпопеи, но лишь отрывками и, не понимая, конечно, ни связи между этими рассказами, ни их глубокого значения для истории человечества. Редкий старец или даровитый юноша не помнит целиком два – три, и если много – десять рапсодий этого обширного творения народной осетинской литературы".

Живой быт осетин характеризовался богатством и разнообразием кадагов, а "поле для собирания нартовских сказаний было велико, слишком даже велико" (Дж. Шанаев).

Не сомневался в осетинском происхождении нартовского эпоса и М. С.Туганов. Он писал: "Характер передачи сказаний и обрисовка действующих героев, их обычаи, жизнь нартов от колыбели до смерти с их радостями и горем, комизмом и трагедией – все это чисто осетинское. Фантазия осетина их родила, с ними жила и им же дала соответствующий конец". В другой своей работе, продолжая рассуждения о нартах, он писал: "В старину на народные празднества стекались лучшие силы со всех концов Осетии, устраивалась настоящая (говоря современным языком) олимпиада. Лучшие сказители, представители разных ущелий, рассаживались на игорном поле и один за другим состязались в содержательных, лучших напевах и пересказах нартовских сказаний. Играли они чаще всего на "хъисын фæндыре" (хуыйы сæр), реже на двенадцатиструнной (дыууадæстæнон) арфе. Музыкальный мотив каждого сказания о каждом герое был строго определен. Мастерство народных сказителей часто передавалось из рода в род, от отца к сыну".

В унисон сказанному звучат и слова известной переводчицы эпоса на русский язык Валентины Дынник, которая, переводя сказания, словно пропускала их сквозь себя. "Те, кто интересовался осетинским эпосом, не могли не заметить, что при исполнении отрывков нартских песен, при беглой ссылке во время беседы на один из нартских подвигов или даже при простом упоминании одного из нартских имен лица осетин – обычно несколько замкнутые, лишенные восточной экспансивности, свойственной другим кавказским народам, – вдруг озаряются серебристым сверканьем радостной и доверчивой улыбки". В другой своей работе она продолжает: "Нартских героев не назовешь обыкновенными людьми. Они обладают сверхчеловеческой силой. Они связаны своим происхождением с миром фантастических существ, постоянно общаются и даже сражаются с ними. И все-таки это люди. Жизнь нартов, с ее повседневным бытом, с хозяйственными заботами и дружественными пирами, с мирными беседами и жестокими распрями – это человеческая жизнь, всякому понятная. Герои нартского эпоса не отпугивают своим величием, хотя и совершают необыкновенные подвиги".

Важно подчеркнуть, что, нарты, хотя и обладают сверхъестественными особенностями, в повседневной жизни – настоящие живые люди, не похожие один на другого, обладающие индивидуальными особенностями. "В художественном сознании осетинского народа, – пишет далее Дынник, – необычайную четкость сохраняют все основные персонажи нартского эпоса: выносливый и предусмотрительный, склонный к раздумью старый Урызмаг; горячий и прямодушный Батрадз; изворотливый и озорной Сырдон, спокойная, не теряющаяся ни при какой опасности Сатана, чувствительный и вспыльчивый Ацамаз".

В сказаниях подчеркиваются не только положительные качества героев эпоса, но и их недостатки. Часто мы в них встречаемся с образом Сырдона, представленного злым гением, способного наговорить, сочинить всякие колкости; видим Сослана, опрометчивого, забывавшего всякую осторожность при гневе; Урузмага, легко поддававшегося раздражению, Сатану, склонную к супружеской неверности, Хамыца, не отличавшегося храбростью, но зато слывшего человеком легкого поведения и т.д.

Связь именитых персонажей Нартиады с жизнью и бытом народа в осетинской версии настолько значительна, что отдельные персонажи эпоса воспринимаются родоначальниками реально существующих осетинских фамилий. Стоит отметить фамилии, восходящие к роду и именам нартовских героев: Алагата (Алаговы), Ахсар (Ахсаровы), Быцента (Биченовы), Хамыц (Хамицаевы), Челехсартаг (Челехсаевы). Многие же старожилы не проводили грани между собой и нартами. Как писал Е. Мелетинский: "В одной из дигорских деревень жила семья, непосредственно возводящая себя к нартам". О том, насколько близко воспринимали осетины нартов, писал и В.И. Абаев: "Трудно убедить простого горца в том, что нартов не существовало в действительности. Он готов согласиться, что многие подвиги и приключения нартовских героев вымышлены, но чтобы самих этих людей, таких живых, таких рельефных, как бы выточенных из целых глыб, можно было бы выдумать "из головы" – этого он никак не может допустить". Связи эти настолько значительны, что, по существу, сложилось своеобразное двуединое органическое единство.

Основным героем Нартовского эпоса является народ, ибо в нём не только воспеваются подвиги отдельных героев, но показывается жизнь народа во всём её многообразии. Герои-нарты храбро сражаются с грубыми силами природы, с врагами-насильниками, с небожителями, предпочитая смерть порабощению. Ни перед кем они не склоняют головы, даже перед Богом. Нарты говорят: "Двери своих жилищ мы устраиваем высокие, иначе, переступая порог, пришлось бы наклонить голову, и Бог подумал бы, что это мы ему кланяемся".

У осетин каждая сколько-нибудь выдающаяся личность древности обозначается почетным названием "нарт" (нæртонлæг). До сих пор в Осетии сравнение хозяина дома с Урызмагом, а хозяйки – с Сатáной воспринимается как лучшая дань уважения в устах гостя. Образы могущественных героев глубоко почитались в народе. Свидетельство особого пиетета осетин к эпическим предкам – наречение новорожденных именами героев и героинь Нартиады: Сослан, Батрадз, Урызмаг, Хамыц, Тотрадз, Ацырухс, Агунда, Эльда. Причем это не словесная "прикраса" и не упоминание всуе. "Будь таким, как нарт Батрадз" – лучшее пожелание в адрес молодого человека в устах осетина. Лабиринт в Дигории именуется домом Сырдона, а радуга получила название Сосланиандура (Сослана лук). Склеп, который находится близ сел. Мацута, местные жители именуют могилой Сослана. В конце 80-х гг. ХIХ века В.Ф. Миллер видел в склепе мужской скелет гигантских размеров. Высокая гора в Северной Осетии носит имя нарта Уаза (Уазайыхох), Млечный путь у осетин – "След Арфана" ("Æрфæныфæд"). О ласточке говорят, что хвост ее раздвоился, когда Сослан задел его своим мечом. Есть в Северной Осетии большое плоскостное селение Нарт, нартовские улицы имеются в столицах обеих осетинских республик. Один из красивейших уголков столицы Северной Осетии украшает скульптурная галерея из Нартиады (скульптор – Н.К. Ходов). В горной Дигории, еще в начале ХХ в. справляли поминки по нартам (нартикæнтихист) как по близким родственникам. Герои Нартовского эпоса часто встречаются в произведениях осетинской художественной литературы, у деятелей изобразительного искусства, музыки.

Нартовские сказания осетин воссоздают живые картины быта народа, впитали в себя многие особенности повседневной жизни, обычаи, обряды, нравы, праздничный мир, мифологию и религию народа, что свидетельствует о том, что творцами их были отдаленные предки осетинского народа – скифо-аланские племена.

Особенность сказаний осетин в том, что героические образы нартов живут не только в сказаниях. Они с полной силой продолжают жить в сознании народа. Пока народу нужен его эпос, он сохраняет свою жизненную силу.