Так совпало, что с ее сыновьями я встретился, когда они , как это постоянно бывает, вместе пришли навестить свою маму. В непринужденной обстановке, как это водится, говорили по поводу разных житейских вопросов, когда один из братьев сказал:

– Наверное, с каждым из нас происходит такое: чем взрослее становимся, тем все больше задумываемся о родителях, о том, как они жили, как лелеяли нас, своих детей, и что они для нас значат. Вот и я так... Все чаще перебираю в памяти все, что так или иначе связано с родителями. К великому сожалению, отца сегодня нет с нами, его не стало несколько лет назад. А мама у нас жива и здорова. И каждый раз, когда с ней пообщаюсь, поговорим-повспоминаем многое из жизни нашей семьи, после этого я уже наедине начинаю вспоминать, что было в ее жизни и чему я сам был очевидцем. Только вот одна незадача: все время было такое ощущение, будто я что-то важное не могу уяснить, что-то главное ускользает в моих суждениях. И тут как-то попались мне какие-то стихи. Признаюсь, я не такой уж и страстный любитель поэзии. Да и те стихи встретились совершенно случайно. Прочитал их и... в одном из них меня особенно затронули – я даже переписал себе – такие строки:

Я помню руки матери моей

И я хочу, чтоб повторяли дети:

"Натруженные руки матерей,

Святее вас нет ничего на свете!.."

Прочитал эти слова и меня сразу же озарило: вот оно – главное!.. Руки материнские!.. Нет на свете нежнее и добрее, чем эти с виду жесткие и мозолистые руки!.. Если бы они могли говорить, то, наверное, не было бы на свете повествования величественнее, чем ими рассказанное о том, что изведали они и сколько добродеяний ими было сотворено. А главное – то, что своими трудами взрастили и нас, своих детей. И как не быть неизмеримо огромной признательностью благодарными им!

Слушал я мужчину, сам уже имеющий счастье быть отцом, с пониманием и представлял, что такое же трепетно уважительное признание в любви к своей матери высказали бы все дети и внуки Надежды Малиевны Киргуевой, в девичестве Сабаевой. И повод для этого в эти дни особенно подходящий – ей исполнилось восемьдесят пять лет.

Да, она всегда категорически против того, чтобы ее с каким-либо ликованием поздравляли то ли с днем рождения, то ли еще с какими-то юбилеями. На все эти намерения своего огромного семейства – четверо сыновей, десять внуков, а тут еще и правнуки пошли – она так реагирует: "Ну что вы ко мне пристали с моими годами? Ими меня одарил Всевышний, и за это ему мое великое благодарение!.. А мне только остается жить да проживать их с достоинством, так, чтобы и мне было в радость, и другим во благо…" Только вот младшие, всегда во всем покорно подчиняющиеся ее воле и пожеланиям, на сей раз, конечно же, ослушаются. К тому же кто-то из них на все ее возражения с должной почтительностью продекламировал строки из некогда известной песни:

Шепчу "спасибо" я годам,

и пью их горькое лекарство.

И никому их не отдам,

Мои года –

мое богатство…

А годы у Надежды Малиевны – действительно настолько огромное богатство, что многие бы могли белой завистью позавидовать. Правда, она сама смущенно отмахивается, мол, какое там богатство! Годы как годы… Как у всех – в них хотя и много радостей, но все же не без горестных воспоминаний, не без доли печали. Ну что тут поделаешь – у жизни, видимо, какие-то свои, неведомые нам, простым смертным, предначертания относительно нашего пребывания в этом бренном мире, и поэтому нашими судьбами распоряжается порою вопреки нашим желаниям и мечтам. И все же, несмотря на все превратности, Надежда Малиевна уверена, что по воле Всевышнего не обделена счастьем и отрадой...

Родилась она в Кумбулта – высокогорном селении в Дигорском ущелье, в замечательной семье Мали и Фароски Сабаевых. Вроде бы у них все ладилось, конечно, по возможностям тех времен. Но тем не менее в середине прошлого века, когда люди массово стали перебираться на равнинные территории, семья Сабаевых тоже переселилась в селение Хазнидон. И стала здесь налаживать свою жизнь.

Шло время, и заневестилась Надежда. Тут-то и нашло ее счастье. В Хазнидон из селения Калух иногда приезжал Петя Киргуев, навестить проживавшую здесь свою сестру Лизу. Как-то он не застал ее дома и решил зайти к ней на работу. В кабинете он застал незнакомую девушку, которая, как он потом признавался, сразу же ему приглянулась. Да и самой девушке – а это была Надежда Сабаева – он тоже пришелся по душе: по всему видать было, что в парне немало достоинств. Словом, с тех пор Петя особенно зачастил в Хазнидон, и все их встречи с Надеждой завершились свадьбой. И зажили, как это дóлжно в молодой семье, счастливой жизнью. И старались каждый ее день наполнить радостью, осуществлением своих заветных желаний. Собственно, так и продолжалось много лет, только вот жизнь так устроена, что, к сожалению, не обходится и без горя… Прошло где-то больше десяти лет, и неожиданно главы семейства Киргуевых Георгия, отца Пети, буквально в считанные дни не стало.

Все заботы о семье легли на плечи Пети. Каково было ему, вряд ли кто может представить, но то, что он выдюжил, справился со всеми свалившимися заботами, знали и видели все. И жизнь семьи налаживалась, домочадцам их будущее виделось самым желанным образом. Со временем у Пети и Надежды один за другим появились и дети – сыновья Артур, Алан, Славик. Родители, конечно же, радовались. Но особенно счастливы была их бабушка Муса, мать Пети. Души в них не чаяла. Да и с Надеждой у них были прекрасные отношения – как у матери с дочерью. Свекровь и невестка во всем ладили, друг у друга были поддержкой и опорой. Вот так и созидала эта семья свою судьбу.

Только одно беспокоило – будущее детей: хотелось, чтобы они получили достойное образование уже со школьных лет. Возможностей для этого в Калухе, к сожалению, не было, даже своей школы, и дети вынуждены были ходить в соседнее селение Ахсарисар. Именно по этой причине семья Киргуевых переехала в поселок Южный, где была прекрасная по тем временам средняя школа. Здесь же обзавелись своим домом. Петя устроился на работу в знаменитую на тот момент деревообрабатывающую фирму "Казбек". Стал трудиться в основном цехе предприятия – первом. Изготавливаемые изделия – мебель для медучреждений – были широко востребованы не только по всему Советскому Союзу, но и во многих странах. Все устраивало Петю – и сама работа, и зарплата, и отношения в коллективе. А тут в семье свершилось еще одно радостное событие – в 1976 году родился еще один, четвертый сын, назвали его Олегом.

Словом, судьба семьи Киргуевых складывалась благополучно. Только вот со временем Петя начал замечать, как трудно стало ему работать в этом цехе: постоянно слезились глаза, беспрестанно чихал, да и дышалось все труднее. Врачи определили: это все от того, что в цехе воздух засорен пылью, лакокрасочными испарениями, и заключили, что надо менять место работы.

В те времена предприятие строило много и разных объектов производственного назначения, и жилья. Имелась здесь и своя строительная бригада, куда и перешел Петя. И здесь тоже, как говорится, пришелся ко двору. Только откуда было знать, какая беда поджидает его здесь? В один из ясных дней 1978 года строительство нового цеха шло своим чередом. И в один момент, когда на строительном кране поднимали связку арматуры, оборвался трос, весь груз рухнул наземь. К несчастью, под него попал Петя…

Очнулся он только в больнице. И увидев, что весь закован в гипс, понял: случилось что-то ужасное. Как ни пытался выяснить у врачей, что же все-таки случилось с ним, они деликатно отделывались какими-то успокаивающими заверениями.

А случилось действительно ужасное: он получил такие травмы, в том числе и позвоночника, что, возможно, останется инвалидом. Что может быть тягостнее в сорок шесть лет оказаться в столь беспомощном состоянии! Сначала он впал в такое уныние, что даже есть перестал, ни с кем не разговаривал, никого не хотел видеть… Но продолжалось это недолго – увидев, как за него переживают мать, супруга, дети, здраво рассудил: зачем еще терзать их, и так уже исстрадавшихся...

И взял себя в руки. Семья, и родные, и прежде, конечно, супруга Надежда, окружили его всемерной заботой, все возможное и невозможное делали, чтобы ему было как можно комфортнее… И так продолжалось почти тридцать два года… Но беда, как говорится, одна не приходит – у Пети обнаружился страшный недуг, от которого, как ни старались близкие, уже не смогли его избавить. И в октябре 2010 года его не стало в 78 лет. Проводить в последний путь собралось много народа.

Тяжело переживала семья потерю отца. Особенно – Надежда. Ей казалось, что враз все опустело вокруг. И если раньше она всецело жила заботами о муже, то, лишившись всего этого, вдруг ощутила себя неприкаянной. Как рассказывают дети, она старалась уединиться, чтобы никто не заметил то, как горюет, и плакала, плакала…

Так продолжалось почти два года. Но потом, видимо, она поняла, что нельзя постоянно жить горем и этим еще терзать сердце близких. И стала прежней Надеждой – любящей матерью, нежной и заботливой бабушкой.

Конечно, тоска по дорогому сердцу человеку остается навсегда и не уляжется даже со временем, она станет неубывающей памятью – но твоей памятью и в твоей душе. Это стало ясно ей, как стало ясно и то, что она нужна своим детям, внукам и правнукам. Впрочем, у сыновей уже были свои семьи и дети, но для нее они оставались малыми детьми, которым так нужны ее материнские ласка и тепло. Да они, ее сыновья Артур, Алан, Славик и Олег, сами уже главы семей, крепко стоящие на земле и своими трудами созидающие свою судьбу, по сей день себя перед ней чувствуют малыми детьми. И как бывало в детстве, спешат к ней, делятся своими заботами.

...Расул Гамзатов, написавший много проникновенных строк о женщине, особенно о матери, как-то заметил: "Под вечер, ожидая сына, мужа, горянка ставила на окошко зажженную свечу. Ее огонек был маяком, он указывал путь к родному дому…."

Не уверен, что Надежда зажигает такой же огонек. Но абсолютно уверен, что из окна до всех ее младших доходит яркий свет ее материнской любви и беззаветной преданности. Так пусть же для них этот свет никогда не гаснет и освещает им путь по жизни. И пусть они идут на этот свет, радуя ее материнско-бабушкино сердце своими добродеяниями.

… Долго размышлял, как же озаглавить этот мой рассказ. И вдруг меня озарило: вспомнил некогда широко известную песню Георгия и Ирины Гуржибековых о маме, где звучат строки: "Счастлива будь, милая мама, первая нежность моя!.."

Точнее не скажешь!