Весной 1921 г. жителям Туальского ущелья были выделены земли на левом берегу Терека, в местечке, называвшемся Кардиу. Первыми, самыми многочисленными переселенцами были Тотиевы, затем Бурнацевы, Гиоевы, Кучиевы, Калоевы, всего около 100 хозяйств. Костяк села составили представители Нарского, Закинского и Тибского сообществ. Начинать новую жизнь было нелегко: жили в землянках или плетенных из лозы шалашах, обмазанных глиной. Существенно осложняли жизнь набеги белоофицерских и кулацких банд из окрестных сел. Однако, несмотря на трудности, жизнь налаживалась, земля дала богатый урожай, и это окончательно разрешило сомнения осторожных горцев. Началось их массовое переселение на новые земли. Так 100 лет назад на карте республики появилось новое селение – Коста.

Новоселам были предоставлены кредиты, техника, посевной материал. Сто лет назад, согласно записи в книге ЗАГС, селение Коста пополнилось прибывшими из далекой Сибири новыми поселенцами: "Глава семьи Тате Гиоев 1841 г.р., его жена Каролина 1863 г.р., сын Чермен 1916 г.р., сын Василий 1908 г.р., его жена Женя 1912 г.р., их дети – Лида 1930, Жорик 1931 г.р. и Сима 1934 г.р."...

Долог и труден был путь Тате домой. Родился Тате Гаджинович Гиоев (племянник Мамиевых), в ауле Регах Нарского уезда. Сведения о Тате и его семье мною в основном почерпнуты из рассказов моего деда Илико Гиоева, его братьев Степана и особенно Ахмета, обладавшего феноменальной памятью. Рано осиротевший Тате, оставшись без средств к существованию, в возрасте 14 лет примкнул к группе разбойников-чеченцев. Однажды, во время ограбления магазина в г. Гори, подельники спустили Тате на веревке через трубу дымохода, а когда он передал им добычу, сбросили веревку вниз, оставив его на произвол судьбы. Помогла юноше природная смекалка: вымазав лицо и руки в муке, молодой разбойник замотался в кусок черной ткани, а когда на рассвете приказчик отворил дверь, выскочил ему навстречу. Воспользовавшись обморочным состоянием бедолаги, он пустился наутек и оказался на месте схрона с оружием раньше своих старших подельников, пережидавших день в укромном месте. Заняв удобную позицию, Тате из укрытия легко расстрелял всех четверых бандитов. Во избежание подозрений со стороны родственников он погрузил тела и товары на лошадей и отвез их в село.

Рассказывали также забавный случай, как 19-летний Тате зашел к родственникам в село Сахсат. Увидев его, хозяйка запричитала: "Ах, дорогой племянник, достоин ты знатного угощения, да в доме кроме сыра и чурека нет ничего". Скромно поужинав, легли спать, а ночью, выйдя по нужде, гость увидел освежеванную коровью тушу. Решив проучить чересчур "бережливых" хозяев, он, взвалив тушу на плечи, перевалил через гору и, оставив добычу в Регахе, вернулся в дом своих родственников. Утром, обнаружив пропажу, хозяева заголосили. На крики, потирая глаза, вышел "сонный" Тате и с деланным удивлением спросил: "Что пропало? У вас ведь ничего не было". А когда хозяева с извинениями поведали о пропаже, сжалился и рассказал о своей шутке.

Природная сила, несомненные задатки лидера, дерзкие вылазки против богачей и царских чиновников, нещадно обиравших бедный люд, быстро сделали его популярным как в Осетии, так и в Грузии. При этом он изымал не только деньги и ценности, но и долговые расписки и списки недоимок по налогам бедняков. О Тате, вопреки традициям, при жизни сложили героическую песню. Разбойничья удача продолжала сопутствовать нашему герою, к тому же он и его соратники не упускали возможности показать свою удаль и бесстрашие на людях. Они демонстративно появлялись на праздниках, похоронах и просто заезжали в духаны, угощали присутствующих, всегда рассчитывались с хозяевами, причем нередко платили вдвое, трое больше стоимости.

Чувствуя свою безнаказанность, абреки пустились во все тяжкие, все чаще их разбойные нападения сопровождались убийствами, в том числе, совершенно неоправданными.

Неуловимости Тате и его банды, помимо сочувствия местного населения, способствовали также полная неразбериха и отсутствие согласованности в действиях местных властей. Однако крайне напряженная, близкая к панической обстановка в регионе, установившаяся в результате действий банды

Т. Гиоева, побудила власти к более решительным действиям, что в конце концов дало результат. В своем рапорте тифлисскому губернатору пристав Джандиери сообщает, что "…из Душетского уезда бандиты спустились опять в Джавское ущелье и там близ сел. Хвце были застигнуты поисковой командою и уничтожены 14-го июля, о чем уже представлено подробное донесение". В то время как ксанский пристав Шаликов утверждает (что более соответствует истине) якобы "10 июля 1891г. разбойники были окружены и переловлены".

Другой информации о Тате и его сподвижниках в официальных источниках мне обнаружить не удалось. Однако Ахмет Гиоев пересказывал рассказ абрека о собственной казни, имевшей место в г. Гори в начале 1892 г. "Когда мне на шею надели петлю, и палач был готов выбить опору из-под ног, я напряг шею, немного поджал ноги, а при падении резко выпрямил их, и веревка оборвалась". Большой собственный вес абрека, плюс уловка человека, знакомого с законами физики, стали причиной обрыва веревки. По традициям того времени смертная казнь Тате была заменена пожизненной каторгой.

Из рассказов о его сибирской эпопее я запомнил лишь 2 ярких эпизода – когда он примкнул к геолого-изыскательской партии, которая едва не погибла от голода, и сватовство Тате к дочери зажиточного сибирского купца. Эти истории я вспомнил, когда, будучи студентом, увидел 4-серийный телефильм "Угрюм-река", снятый в 1968 г. режиссером Я. Лапшиным на Свердловской киностудии по сценарию самого Шишкова. К сожалению, никто из моих старших родственников в селе (телевизоры были редкостью) этого фильма не видел. Когда же я прочел старикам выдержки из романа В. Я. Шишкова, они поразились сходству изложения событий автором с тем, что они слышали от самого Тате.

Известно, что Вячеслав Яковлевич Шишков был ученым, руководил изыскательскими экспедициями на дюжине сибирских рек, однако, в отечественной истории он остался как выдающийся русский писатель, лауреат Сталинской премии, влюбленный в Сибирь и простых тружеников, живущих на этой земле.

В основу его ключевого романа "Угрюм-река" положена реальная история семьи купцов и золотопромышленников Матониных, приехавших в Красноярский острог в конце XVII в. Шишков встречался с родственниками Матониных, посещал их прииски, беседовал с рабочими, что подтверждает стремление писателя к максимальной достоверности.

Не понятно, как Тате Гиоев, хладнокровный главарь банды абреков, для которого не только чужая, но и своя жизнь мало что значила, сочетается с ярким, несомненно, положительным героем романа Ибрагимом-оглы? Ответ дает сам писатель, объясняя, в чем заключалась притягательная сила кавказца: "…не дешевизна водки пре­льщала их, а любопытный облик хозяина, этого разбой­ника, каторжника. Пушкин, Лермонтов, Толстой – впечатления свежи, ярки, сказочные горцы бегут со стра­ниц и манят юные мечты в романтическую даль, в ущелья, под чинары. Ну как тут не зайти к Ибрагиму-оглы? Ведь это ж сам таинственный дьявол с Кавказских гор. В плечах широк, в талии тонок, и алый бешмет, как пламя. А глаза, а хохлатые черные брови: взглянет построже – убьет. Вот черт!" У россиян того времени для всех кавказских народов было объединяющее название – черкесы. Привязку к малой родине "черкеса" дает сам автор, сообщая, что белого коня, подаренного каторжнику Петром Громовым за спасение сына, тот назвал Казбеком, что мог сделать лишь житель Осетии, либо граничащих с ней районов Грузии.

Образ Ибрагима-оглы выписан автором с глубоким уважением и любовью. Почему же возникло у Шишкова это чувство? Вероятнее всего, это воспоминание об экспедиции 1911 г. на Лену и Нижнюю Тунгуску, руководимой В. Я. Шишковым, которая едва не закончилась гибелью всей группы изыскателей, а спас ее Тате. Тунгусы-охотники, набредшие на погибающих геологов, ушли, пообещав вернуться с провизией и боеприпасами. Тате им не поверил и скрытно пошел следом, а когда тунгусы расположились на ночевку, расправился с ними. Забрав припасы и собак, он вернулся в экспедицию и заверил руководителя, что уговорил тунгусов поделиться, пообещав расплатиться во время ярмарки. Этот эпизод дал писателю идею одной из глав будущего романа, только в романе путников спасает дух шаманки Сенильги, хотя и обманувший их тунгус тоже присутствует. На вопрос Ахмета Гиоева: зачем было убивать людей, когда уже взял, что хотел? – Тате совершенно серьезно ответил: "Каких людей? Они скорее были похожи на дикарей, но в тайге им нет равных. Они бы нас выследили и убили".

На каторге Тате, которому уже было около 55 лет, без памяти влюбился в дочь зажиточного сибирского купца, Каролину 22 лет. Отец Каролины и слышать не хотел о пожилом женихе-каторжнике. Тогда Тате стал поджигать его амбары. На третьем амбаре купец сдался. У Тате и Каролины родились 2 сына, Василий и Чермен.

После Февральской революции амнистированный абрек стал мечтать о возвращении на родину, однако последовавшие затем Октябрьская революция и Гражданская война лишили его не только возможностей, но и средств для осуществления этой мечты. Степану, брату моего деда, показали в г. Беслане несколько писем из Сибири, адресованных просто Гиоевым. Это были письма Тате, который просил помочь ему добраться до Осетии. Степан без промедления выслал необходимые средства. В селении Коста Тате построил дом, быстро обзавелся хозяйством, видимо, помогли средства, спрятанные на черный день в лихие годы абречества.

В 1929 году в селе был организован колхоз, при вступлении в который Тате имел статус крестьянина-середняка. Жена Тате Каролина стала первой учительницей русского языка в младших классах новой костаевской школы. Его старший сын Василий с женой и детьми в сороковые годы переехал в Ростов. Младший Чермен пропал в водовороте Великой Отечественной войны.

Последние годы жизни Тате плохо передвигался – сказались хождения по этапу и нелегкие годы на каторге. Он уговаривал односельчан организовать ему поездку в Грузию, чтобы вывезти спрятанные в лихое время ценности, но желающих не оказалось, хотя, по словам Ахмета Гиоева, речь шла о паре пудов серебра и золота. По словам моей тетушки Надежды, крестной матерью которой была Каролина, Тате часто посещал дом моего деда, к радости детей: к тому времени у старого абрека не осталось зубов, и он съедал лишь мякоть чурека, а хрустящие корочки доставались им.

Во время войны, когда вся достойная молодежь ушла на защиту Родины, дезертиры и прочая нечисть, днем отсиживавшаяся по подвалам, крала у людей последнее. Не обошли и дом Тате – у него увели корову. Один из негодяев заглянул в комнату, где лежал больной старик, и, ухмыляясь, спросил: "Ну, каково тебе самому быть ограбленным?" Столетний Тате ответил: "Я грабил царя и правительство, а вы, трусы, – простых бедняков".

Тате не стало зимой 1942 года. Любимая жена Каролина пережила мужа на 2 года. Сын Василий наведался в Осетию с женой в 1957 году на 3 дня. В 1975-м и 1977-м гг. приезжали погостить правнучка Василия Тамара с сыном. На этом всякая связь с потомками Тате оборвалась...