Недолго проработав на посту редактора газеты, Борис Леонидович перебрался из Владикавказа в Москву. В 1914 году, когда началась Первая мировая война, он отправился добровольцем на фронт. С ним пошел и его семнадцатилетний сын Мстислав. В мае 1915 года они оба погибли в одном бою – отец и сын. И все же речь в моем очерке пойдет совсем не о них. Хотя...

Бывает же так. Человек с вовсе не престижным послужным списком, и вдруг... Да, его, Ширинкина, Владикавказ навсегда запомнил по некрологу, удивительно уважительному, душевному, дошедшему до сердец всех, кто прикасался к тогдашней прессе.

Это произошло в самом конце 1902 года. Наш город прощался со своей общей любимицей – учительницей В. Г. Шредерс (в девичестве Ломоносовой). Это было поистине горьким событием для десятков тысяч людей, которые хотя бы с какой-то стороны соприкасались как-то с ее именем, с ее жизнью. Варвара Григорьевна была не только известным педагогом-новатором. Она являлась и популярным общественным деятелем, дружила с людьми прогрессивными, передовыми, мыслящими, среди которых был и Коста Хетагуров, который относился к ней, как к верному, родному человеку. Чего стоят хотя бы такие его строки: "Я в ней ценил лично ей свойственные черты характера, необыкновенно широкую любовь и сочувствие своим питомцам, униженным и оскорбленным"...

В арсенале В. Шредерс была масса добрых, полезных начинаний. Она, истинный, талантливый педагог и наставник, навсегда осталась в сердцах тысяч людей, тех, кто хотя бы когда-либо слышал о ней. В том числе и в моем сердце. А начиналось все так.

"Апостол жизни новой"

Очень обидно, очень жаль, что все получилось не совсем вовремя. Уверена, для нас могла бы раскрыться куда более широко интереснейшая история, связанная с необычным человеком, который был личностью неординарной, оставив заметный след в просвещении Северной Осетии. Но мы опоздали. Не выслушали. Не встретились. Не написали. И вот теперь...

Когда-то (это было еще в юности) я, просматривая сборник стихов Коста, обратила внимание на его удивительную привычку зашифровывать свои послания. Пожалуй, именно тогда впервые столкнулась с этим именем – "В. Г. Ш." – Варвара Григорьевна Шредерс. Внимательно прочитала сноски к произведениям, затем письма поэта. Да, несомненно, адресат – человек интересный. И как-то все забылось. А много позже встреча с этим именем произошла снова. И обстоятельства были весьма необычными.

Как попал в одну из папок с документами (анкетами, письмами), которые я хранила еще со времени празднования 100-летия нашей 5-й гимназии в 1980 году, этот двойной листок, просто не представляю. Во всяком случае, я его увидела впервые. Вполне возможно (а у нас в школе в 80-е годы располагался республиканский музей народного образования), письмо было прислано просвещенцам Осетии, потом же, после прекращения работы музея, каким-то образом смешалось с нашим небольшим архивом...

Теперь остается все это только предполагать. А письмо, датированное июнем 1969 года, и вправду заслуживает внимания. Вот отрывки из него.

"Я – старая учительница, персональная пенсионерка с 1934 года. Последнее время живу в Москве. Родилась в семье рабочего в 1880 году.

Выросла в Орджоникидзе (бывшем Владикавказе). Училась во Владикавказском городском женском 2-классном училище. В 1888 году поступила в первое отделение. В том же году снята была прежняя начальница училища и назначена новая. Звали ее Варварой Григорьевной Шредерс. Она начала вести первое отделение, и я была ее ученицей. Именно она и помогла мне в дальнейшем стать учительницей, о чем я мечтала все время. И я всегда жила и работала так, как учила нас Варвара Григорьевна. Она всем нам уделяла столько внимания, любви, сердечного тепла, что этого хватило на всю мою долгую, порой очень трудную жизнь. Она прекрасно знала семьи своих учащихся. Знала, кто жил благополучно, кто нуждался, и в чем это выражалось. Законоучителем в нашем учебном заведении был отец Александр Цаликов. Ее другом, которому она очень помогала в работе, был любимый поэт Северной Осетии Коста Хетагуров. Он посвятил ей несколько стихотворений, одно из них – нашему литературному кружку.

Мне будет очень жаль и просто стыдно, если Северная Осетия и мой родной, такой чудесный город никогда не скажут спасибо ей за то, что она сделала для всех.

У меня сохранились фотографии, письма Варвары Григорьевны. Наше училище находилось за Тереком, на Надтеречной улице, потом было преобразовано в женскую прогимназию. Она была на Тенгинской слободе.

Туда я приезжала не раз в зимние каникулы на новогодние елки.

С искренним уважением

Гукова Анна Ивановна.

1 июня 1969 года".

Помню, я буквально перевернула все книги, которые рассказывали о женском образовании в Осетии (а их у нас до обидного мало) и о Коста. Очень хотелось встретить там имя этой необычной женщины. И прочитать о ней что-то особенное. Упоминания о ней отыскались в романе Т. И. Джатиева "Горная звезда", рассказах Д. А. Гиреева, исследованиях Г. И. Кравченко, Г. И. Кусова, в романе Л. Е. Храповой, подшивках газет начала прошлого века... Постепенно образ Варвары Григорьевны становился понятнее, яснее и, главное, еще интересней. Да, ее не мог не ценить Коста, не могли навсегда не запомнить благодарные воспитанницы. Один из современников этого славного человека очень верно сказал: "Всю свою жизнь она только и делала, что училась сама и учила других". А другой продолжил: "Она – энциклопедия ума и сердца".

В. Г. Шредерс проявила себя энергичным деятелем народного просвещения. Она сама составила программу для прогимназии, по ее инициативе во Владикавказе были организованы воскресная школа и общественная библиотека, открытия которой Варвара Григорьевна добивалась в течение полутора лет через начальника Терской области. Она читала лекции даже в тюрьмах. А какие горячие дискуссии по самым актуальным проблемам происходили в доме четы Шредерс! И она, и ее муж Владислав Доминикович – председатель съезда мировых судей Владикавказского округа – были лучшими друзьями Коста. Поэт делился с Варварой Григорьевной своими сомнениями, планами, он очень доверял Шредерс, видя в ней бескорыстного просветителя, человека, который сочувствовал угнетенным народам Кавказа. И еще Коста поражался ее высокой образованности, культуре.

Фотомонтаж, сделанный Хетагуровым к учительскому юбилею близкого человека, сопровождался чудесными строками:

"Дорогая Варвара Григорьевна!

Все, чем хотелось бы мне поделиться с Вами;

Что сердце Вам сказать хотело бы сейчас,

Того не выразить ни речью, ни стихами,

А в прозе поздравлять ведь я не смею Вас.

И, взяв на помощь кисть, перед горой Столовой

Я ваш тяжелый крест над Тереком воздвиг, –

Ведь эту ношу Вы, апостол жизни новой,

Несли с любовию, как мать, для "милых сих...".

Вот этот подвиг в день десятой годовщины

С любовью матери взращенного дитя

Приветствуют с ущель Кавказа осетины,

И все знакомые, и Ваши все друзья!"

Коста сам иллюстрировал послание. Он изобразил женщину, которая стоит коленопреклоненная с книгой в руках перед ребенком. А еще поэт преподнес Шредерс картину, которую тоже написал специально для нее: горы, в горах девушка-осетинка, повязанная платком. И подпись внизу: "Вы первая внесли луч света в наши темные аулы, вы первая призвали нашу горянку к учению". Как жаль, что картина эта была утеряна...

И когда в декабре 1902 года Варвара Григорьевна умерла, Коста считал это личным горем. Вот как об этом рассказал Т. Джатиев в "Горной звезде": "Всю ночь он не мог заснуть, год за годом вспоминая их дружбу, ее неизменное доброе участие в нелегкой его судьбе. Последнее время они виделись очень часто. Варвара Григорьевна, уже постаревшая, приходила к нему, больному, принося в его холостяцкое жилье уют и умную дружбу. Она никогда не жаловалась, добрейшая Варвара Григорьевна, всегда энергичная, преисполненная заботы об окружающих. Никто представить себе не мог, что так скоро ее не станет..."

Да, тогда Коста приготовил большую прощальную речь. А когда подошло время (это было 26 декабря) идти на похороны, понял, что не хватит сил произнести ее: слишком велика боль. Он быстро сел к столу и как можно разборчивее и отчетливее написал го, что хотел сказать: "Попрошу друзей, пусть прочтут!" – решил он. Но все же сделал это сам.

Варвару Григорьевну провожал в последний путь весь город. Дорога до Линейной церкви: где ее похоронили, вся была усыпана ветками хвои, Владикавказ "принял похороны В. Г. Шредерс на свой счет и учредил 10 стипендий ее имени.

Г. И. Кусов, глубоко уважаемый мною за разносторонние знания, огромное трудолюбие и дар рассказчика-краеведа, в книге "Вокруг Коста" одну из глав – "Изображение пропавшей картины" – посвятил Варваре Григорьевне. С каким сожалением писал он о том, что ему удалось найти только одну бывшую ученицу Шредерс – 84-летнюю (книга Кусова издана в 1979 году) Елену Александровну Маслову. Если судить по времени, она почти ровесница Гуковой, чье письмо, как я уже говорила, было обнаружено в архиве нашей школы в 1980-м...

Представляете, какую неоценимую помощь оказала бы Анна Ивановна нашему краеведу! Сколько редчайших сведений подарила бы всем нам!

А вот некоторые строки из письма Е. А. Масловой, которая тоже восхищалась Варварой Григорьевной: "Волосы ее, вьющиеся, с сединой, были заколоты на затылке. Она носила пенсне в золотой оправе. Помню Шредерс энергичной женщиной... Я помню, как она изыскивала средства для помощи детям бедных родителей. Устраивала рождественские елки с подарками (в виде ботинок, платьев, пальто для бедных учениц)".

Позже я обратилась в Центральный Государственный архив нашей республики. Лариса Созыровна Засеева, тогда еще начальник отдела, любезно помогла сориентироваться.... Передо мной список личного состава начальных училищ Терской области, составленный к 1 января 1890 года. Вот оно – имя Варвары Григорьевны, а рядом – имена ее коллег:

Е. М. Смекаловой, А. И. Цаликова, Е. Н. Станкевич, Е. П. Кирсановой. Всего пять преподавателей на сто пять учениц...

А это уже личное дело самой В. Г. Шредере. Здесь все: и отзывы о Варваре Григорьевне с прежнего места службы, и ее письмо директору народных училищ Терской области о согласии на новую должность, и характеристика, данная ей владикавказским городским головой, и свидетельство на звание домашней наставницы, выданное В. Ломоносовой (по мужу Шредерс) попечителем Московского учебного округа в 1874 году.

Предо мной заявление Варвары Григорьевны "Его превосходительству господину директору народных училищ Терской области Сергею Федоровичу Грушевскому", написанное "женой дворянина" Варварой Шредерс еще в феврале 1889 года с просьбой разрешить ей открыть во Владикавказе училище 3-го разряда для приходящих детей обоего пола. Ей ответили положительно – взяли на службу, определив начальницей городского женского училища.

Сколько же воспитанниц Варвары Григорьевны пошли по ее стопам – сеяли "разумное, доброе, вечное", передавали знания людям, несли в их жизни свет... Как пропагандировала она поэзию Коста! Как объединяла их с поэтом любовь к народному просвещению!

Так как же не уважать эту славную учительницу... Бесконечно права была А. И. Гукова – мы должны быть благодарны тем, кто хотел нам добра. Мы должны помнить этих людей и чаще знакомить с ними молодых. А сегодня я, рассказав о В. Г. Шредерс, пусть с большим опозданием, но выполнила последнюю просьбу ее верной воспитанницы. Что ж, это тоже священно...

И могли ли мы не говорить о ней в Год педагога и наставника... Я уже вспоминала о том, что о В. Г. Шредерс писала Л. Храпова, бывший корреспондент газеты "Социалистическая Осетия", в романе "Одна страница сиятельной жизни". Да, Варвара Григорьевна была хорошо знакома с известным археологом – графиней П. С. Уваровой. Шредерс не только дружила с ней и ее детьми, но и активно участвовала вместе с осетинской интеллигенцией в одной из экспедиций почетного члена Российской академии наук. Ей так хотелось реально помочь этому удивительному человеку в ее поисках следов Кобанской культуры.

Да, круг интересов и общения Варвары Григорьевны был необычайно широк, а сердце... Оно принадлежало многим людям, по словам современников, оно тут же откликалось на радость, боль, чаяния других. И это было, конечно (Б. Л. Ширинкин нисколько не ошибался!), поистине достойно огромного всеобщего уважения и любви.

P.S.

Ну, а если возвращаться к Борису Леонидовичу, редактору "Терских ведомостей", он был родным дедом художественного руководителя и главного режиссера Московского государственного театра "Ленком" Марка Анатольевича Захарова. Знаменитый деятель искусства носил фамилию по матери. А его отец – Анатолий Борисович Ширинкин – младший сын бывшего журналиста – родился во Владикавказе. Удивляетесь? Да я и сама была крайне поражена, узнав об этом совершенно недавно – во время работы над данным очерком. Что ж, наша Земля круглая и не такая уж огромная, как нам порой кажется. И на ней все случается...

Валентина БЯЗЫРОВА,

заслуженный учитель РФ

Такая достойная жизнь

ПАМЯТИ В. Г. ШРЕДЕРС

Как не плакать-то!

Диво велико ли,

Своему-то свои хороши!..

Нет, о ком ребятишки захныкали,

Тот, наверно, был доброй души!

Некрасов.

26 декабря хоронили Варвару Григорьевну Шредерс. Много мне приходилось видеть, как провожают выдающихся людей, но эти похороны носили совсем необычайный характер. В них не было никакой помпы, простой дубовый гроб несли на руках без катафалка, не говорилось официальных речей, но слезы были такие искренние, а общее горе так единодушно, что официальная торжественность показалась бы тут неуместна.

Покойницу много лет знал весь город, и особенно городская беднота. Немудрено поэтому, что тысячи народа явились отдать ей последний долг. Немногим удалось проникнуть в церковь: туда пропустили только близких знакомых и учениц покойной, однако церковь все-таки оказалась переполненной. Огромная толпа стояла вокруг храма, терпеливо ожидая окончания печального обряда.

Но вот панихида окончилась. Гроб вынесли из церкви. И этот-то момент навсегда должен остаться в памяти присутствовавших: здесь вполне сказалось, чем была покойница для города и что он в ней потерял. Послышались душу надрывающие, отчаянные вопли, сотни людей, совершенно посторонних, плакали, как один человек, и этот общий плач покрывался истерическими криками: "Варвара Григорьевна!", "Варвара Григорьевна!" Только этими двумя словами и провожали покойницу, но их лаконичность красноречивее всякого многословия. Тяжело было созерцать эту сцену. Это не было казенное "душевное прискорбие": здесь люди всецело предались скорби и позабыли обо всякой показной обрядности. Такими воплями провожают только сироты свою мать. И действительно, в лице покойницы тысячи учениц потеряли мать...

Какая-то приезжая женщина, удивленная многолюдством толпы, спросила меня, кого это хоронят. Я почувствовал себя в затруднении дать ответ. В самом деле, как объяснить, чем была при жизни Варвара Григорьевна? Она основала у нас женскую прогимназию, библиотеку, воскресную школу, она же принимала близкое участие во всех обществах и кружках, преследующих просветительные цели. Но этого для ее характеристики еще слишком недостаточно. Коротко сказать, она была бескорыстною и самоотверженною поборницей правды и света, она жила только для униженных и обездоленных и не знала, что значит – жить для себя. За это-то осиротевший город и воздал ей теперь такими горячими слезами.

Проходя мимо ограды Линейной церкви, и теперь еще можно видеть трогательную картину: к могиле Варвары Григорьевны установилось паломничество, там с утра до вечера толпится молящийся народ, а дети непрерывно читают над нею Псалтырь. Общая участь людей, преданных идее, та, что они при жизни не видят ни покоя, ни личного счастья, и только после смерти получают воздаяние своих заслуг; но тогда они этого воздаяния уже не почувствуют. Эта же участь постигла и нашу дорогую покойницу: когда она умерла, ей устроили небывалые овации, ее засыпали венками. Но все это ей не нужно; это мы сделали не для нее, а для себя, чтобы облегчить свою скорбь. Чтобы быть действительно признательными ей, мы должны продолжать то дело, которому она отдала жизнь, и это будет лучшею данью ее памяти.

Б. Ширинкин

(газета "Терские ведомости").