МНЕНИЕ УЧЕНОГО

Безусловно, то с чем Осетия, Россия и в целом мировое сообщество столкнулись в последнее время, зрело достаточно давно. Но острота исходящих от мирового терроризма угроз была все же не настолько очевидной, чтобы быть ощутимой для всех. Сегодня стало совершенно ясно, что мир вступил в новую эпоху своего существования, вошел в новую систему международных отношений.

Анализом бесланских событий занимаются историки, политологи и журналисты. Для последних, в целом, характерен шок, предельно эмоциональный тон и достаточно поверхностные реакции. Страшные кадры, счет жертв на сотни, ужас от беззащитности перед подобной угрозой каждого и в любой точке мира.

В исторической и политической литературе наблюдается разноголосица авторитетных специалистов, которая лежит в диапазоне от эпизодического и узкого взгляда до молчания – обдумывания, полной неготовности ответить на вызовы трагедии и запросы практической власти, частично оправданного, наверное, нежеланием делать скоропалительные выводы.

Совершенно очевидно, что речь сегодня идет о "политическом" терроризме, осуществляемом с целью изменения политической системы. На наш взгляд, здесь нужно выделить два направления: борьбу за изменение государственного и социального строя и борьбу за независимость определенного региона или этноса. Вопрос именно о так называемом "национально-освободительном" терроризме требует особого и всестороннего изучения.

Кавказ с его внутренними противоречиями в течение последних лет выступает в качестве источника новых и масштабных угроз национальным интересам и безопасности России. Он превратился в эпицентр широкомасштабных событий и процессов мирового значения.

В настоящее время здесь завязались сложные узлы местных, региональных и глобальных интересов. Кавказ оказался в фокусе интересов России, Западной Европы, США, а также влиятельных государств Востока – Ирана и Турции, других стран, претендующих на роль региональных лидеров.

Северный Кавказ – самый сложный регион с точки зрения социально-экономической ситуации, государственного управления и национальной безопасности России.

Это обусловлено рядом причин, объективно вытекающих из нынешнего состояния общества и государства, социально-экономической ситуации в Российской Федерации. А они в настоящее время находятся, очевидно, не на должном уровне. Четко просматривается кризис не только политического, но и экономического, духовного характера. Общеизвестно, что эти сферы человеческого бытия оказывают значительное влияние на этнополитические процессы в обществе и, в особенности, на Северном Кавказе.

Смена политического режима, распад советской державы, становление новой российской государственности и новых подходов к ее федеративному устройству, противоречивая история народов Северного Кавказа, экономическая слабость страны, безыдейность… – вот неполный перечень факторов подхлестнувших конфликты в регионе.

Необходимость обращения к теме терроризма именно сейчас вызвана в первую очередь тем, что ситуация на Северном Кавказе предполагает потенциальную возможность обострения тех конфликтов, которые находятся ныне в подспудном состоянии.

Сложность заключается еще и в том, что ряд республик региона теперь можно назвать приграничными, а это, несомненно, привносит в жизнь этих субъектов некую "режимность".

Заслуживает внимания и феномен Северного Кавказа, заключающийся в многообразии населяющих регион народов и этнических групп, плотности заселения территории, конфессиональной принадлежности, особенностях своей материальной и духовной культуры, взаимовлиянии этносов.

В то же время, неполно очерчен круг политико-правовых проблем регулирования этнополитических конфликтов на Северном Кавказе. Недостаточное внимание в исследованиях уделяется механизмам правового регулирования конфликтных и постконфликтных ситуаций.

История показывает, что терроризм появляется, если существуют серьезные социальные, политические, экономические, национальные и другие проблемы. Когда власть не реагирует на них адекватным образом, а общество бессильно и не может воздействовать на принятие судьбоносных решений.

В 1990-х молодая российская политика совершила наиболее трагические ошибки на Северном Кавказе, не сумев предотвратить здесь повторного обострения заглушенных в советское время старых противоречий и проблем. Ответственность за них несут не только силы сепаратизма и экстремизма, развязавшие здесь череду межнациональных и межконфессиональных конфликтов, но и сама власть, которая слишком долго не уделяла необходимого внимания процессам на Северном Кавказе. В результате их пришлось решать уже не политическими, а, по большей степени, силовыми методами и средствами. Однако и они не являются в такой ситуации исчерпывающими.

Теракт в Беслане следует увязать и с важным геополитическим значением Осетии для интересов России. Ничем не примечательные территориальные (8 тыс. кв. км) и демографические (чуть более 700 тыс. чел.) показатели дополняются и "компенсируются" некоторыми другими существенными обстоятельствами.

Во-первых, Осетия, расположенная в центре Кавказа, всегда была связующим звеном между разными его частями. Уже одно это обстоятельство делает исключительно широкой и активной сферу региональных интересов и политических вовлеченностей в Северной Осетии. Данное обстоятельство усиливается тем, что Осетия является одним из крупных и признанных научно-культурных центров Северного Кавказа.

Во-вторых, в контексте мировой политики Осетия рассматривается как уникальный геостратегический плацдарм, по которому с севера на юг через Главный Кавказский хребет проходят две важнейшие дороги – Военно-Грузинская и Военно-Осетинская. Государство, обладающее этим плацдармом, будет держать в своих руках нити контроля над всем Кавказом.

Начиная с XVIII века, Россия всегда опиралась на Осетию. Ей невыгодно превращать Осетию в зону нестабильности – слишком многое сконцентрировано в этой точке, и любые конфликты в "осетинской зоне" значительно опаснее, чем в других кавказских регионах.

Теракт в Беслане стоит поставить в контекст доминирующей концепции глобализации, понимаемой сегодня как безраздельное торжество принципов либерализма, как отказ от всяческих экономических, культурных, социальных перегородок, разделяющих мир.

Теракты в США, Испании, Великобритании показали, что отнюдь не весь мир, не все страны и народы, готовы жить в условиях нынешней парадигмы глобализации. Немалая часть нашей планеты недостаточно ясно понимает новые возможности, открывающиеся в связи с глобализацией, и весьма своеобразно их использует.

Эту проблему решить чрезвычайно трудно. Возведение неких региональных или географических барьеров между развитым и неразвитым мирами в наши дни крайне затруднительно. Многомиллионные массы выходцев из развивающихся стран – с мусульманского Востока, из Азии, Латинской Америки, Африки, которые давно живут в качестве полноправных граждан многих развитых стран, представляют собой среду, в которой возникают источники угроз и опасностей для "развитого мира".

Значительная часть этих масс вряд ли в обозримом будущем воспримет принципы той цивилизации, в условиях которой они сейчас живут. Они пользуются плодами этой цивилизации, продолжая воспринимать ее в качестве некой враждебной, чуждой им силы. Они не способны освободиться от своей этнической идентификации, продолжая симпатизировать тому миру, из которого вышли. Они одобряют те формы и методы общественного поведения, которые выглядят легитимными в рамках системы ценностей их родной цивилизации.

Глобализации сопутствует и такой феномен, как этнодемонизация. Действительно, беспорядки и насилие в сегодняшнем мире прежде всего связаны с этническими и этноконфессиональными конфликтами. Однако такого рода конфликты вовсе не обязательно имеют межцивилизационный характер.

Конфликты на Северном Кавказе, в том числе, теракт в Беслане, вряд ли можно назвать конфликтами цивилизации. Точнее было бы здесь говорить о конфликте традиционализма и модернизма, столкновении варварства и цивилизации, культуры и бескультурья, фанатичной непримиримости и терпимости, то есть о столкновении двух принципиально несовместимых систем ценностей.

И та, и другая не могут ужиться друг с другом. И элементы этого непримиримого конфликта, несомненно, характеризуют нынешнюю систему межэтнических отношений на Кавказе. Но все же, как нам представляется, этим конфликтом суть нового регионального миропорядка не исчерпывается.

Проблема состоит в том, что сегодня мы наблюдаем не просто смену одного миропорядка другим, а накладывание новой конструкции отношений между народами, новой архитектуры миропорядка и новых узлов противоречий на прежние конструкции и прежние конфликты. Тем самым сегодня происходит многократное усложнение существовавшей до недавнего времени системы межнациональных отношений.

Подводя итог последствий бесланской трагедии, можно подчеркнуть, что, во-первых, общество и государство, их институты, в том числе, спецслужбы, силовые структуры, оказались не готовы к данному теракту. Таким образом, это событие приобрело характер ключа, открывающего новый расклад позиций в системе угроз, готовности к их предотвращению и минимизации последствий.

Во-вторых, теракт в Беслане вскрыл целый ряд проблем локальной и глобальной безопасности, политической толерантности и свобод, прочности демократических институтов, которые попали в ситуацию перепроверки, переосмысления, реконструирования новых ценностных и инструментальных балансов.

Впервые Президентом РФ В. Путиным было заявлено, что России объявлена террористическая война, и в ответ был принят комплекс мер регионального и федерального масштабов. Они коснулись и политического переустройства самого Российского государства.

В этой связи представляется, что вопрос политического структурирования кавказского региона, механизма формирования здесь общественного мнения, взаимодействия местной власти и населения должен явиться одной из важнейших в научном осмыслении проблем Кавказа.

На мой взгляд, важной и своевременной является идея создания новых общественных организаций, способствующих взаимопониманию между различными народами, созданию мирного климата в этом регионе.

Масштабы и интенсивность глубинного неприятия терроризма и противодействия ему со стороны общества зависят от степени искренности и интенсивности диалога личности, общества и власти.

Очередной пример такого диалога подал сам президент страны, приехавший в Беслан накануне 20-летия трагедии, посетивший школу, кладбище и встретившийся с "Матерями Беслана". В очередной раз он выслушал и, главное, прислушался к их требованиям и предложениям по расследованию причин теракта, по привлечению к ответственности допустивших его безответственных чиновников и силовиков и по укреплению антитеррористической деятельности в целом.

Все это говорит о необходимости дальнейшего специального изучения трагических событий в Беслане, проблемы терроризма на Кавказе в целом, разработки комплексных мер идейно-политического, нормативно-правового, институционального характера, позволяющих искоренить в дальнейшем проявления подобных методов разрешения объективно назревших проблем.

Борис КОЙБАЕВ,

доктор политических наук, профессор